Виктория БортэПервый раз услышать богослужение, которое проводил румынский священник, ему довелось по радио. Божественные звуки прорывались сквозь помехи советских передатчиков, которые глушили радиовещание из-за Прута. Последовало предупреждение властей. Затем достал книгу на латинице. Но, увы, больше догадывался, что там написано, чем читал на самом деле. Когда стал работать художником в колхозе, впервые написал транспарант на латинице и повесил его на сцене сельского стадиона. «Я почувствовал себя румыном, понял, что мне нужно подпитывать свой румынизм, чтобы не позорить своих депортированных дедушку и бабушку».
Где-то в центре села Мэкэрешть Унгенского района флаг Республики Молдова развевается под порывами ноябрьского вера. Он прикреплен к белому железному шесту, установленному на углу забора из медных прутьев. Рядом в здании с крышей кирпичного цвета располагается продмаг «Андриеш».
Половина здания окрашена в небесно-голубой цвет, оно похоже больше на жилой дом. От черных ворот начинается заасфальтированная дорожка, которая ведет прямо к белым дверям, увешанным разноцветными рекламными афишами. Внутри стоят несколько холодильников, заполненных прохладительными напитками, пивом и продуктами питания. Внизу, что называется «у подножья» холодильников, можно заметить упаковки бутылок с питьевой водой.
За прилавком стоит начинающий лысеть седоватый мужчина. Он одет с иголочки и читает местную газету. Висящие за ним полки битком набиты продуктами – бананами и апельсинами, семечками, кофе и коньяком. Все это сильно контрастирует с костюмом цвета индиго и рубашкой в мелкую клетку. Это – владелец магазина Михай Постикэ. Сам же выполняет и обязанности продавца. Порой его подменяют жена или невестка.
«Время от времени я брал на работу продавцов, однако нужны, во-первых, надежные люди, которых сегодня не сыскать. Молодые предпочитают трудиться в Унгень. К тому же многие молодые разъехались по заграницам, вот и приходится работать сами», – поясняет мужчина, продолжая перелистывать газету.
Когда в магазин заходят две девушки в черных пуховиках, спортивных штанах и кедах, продавец отрывает глаза от газеты. Следит за тем, как одна из них берет две бутылки «минералки» из холодильника и подходит к прилавку. Еще девушка, которая говорит на румынском, просит кусок сыра, но произносит не «cașcaval», а «sîr». «Правильно будет «cașcaval»», – поправляет ее продавец, протягивая кусок нежного желтоватого сыра, завернутого в пищевую пленку. Девушка ничего не говорит, только краснеет и расплачивается. Потом выходит вместе со своей спутницей.
«Покупатели используют очень много исковерканных слов, заимствованных из русского языка, то есть руссизмов. Они просят дать им «siliotkă» («селедку»), «kilikă» («кильку), «pivă» («пиво»). Когда больше нет сил выдержать, поправляю их и говорю, что правильно говорить «scrumbie», «gingirică», «bere», – рассказывает нам Михай Постикэ. Вместе с тем, не все клиенты довольны его лингвистическими «нравоучениями». Он лично признается в этом. «Одно время ко мне приходила третьеклассница и просила дать ей «kislota», то есть лимонную кислоту. Я каждый раз поправлял ее, потом пришла ее мать и потребовала оставить ребенка в покое. Дескать, пусть говорит так, как ей хочется», – вспоминает наш собеседник.
Однако преподавательница румынского языка местного лицея Наталья Шишкану – женщина с румяными щеками и светлыми волосами – уверена, что продавцу «приходится поправлять людей». «24 года тому назад русскоязычные были в панике, ведь обучение стало проводиться на румынском языке. Если бы тогда вопрос поставили решительнее, сегодня речь людей не была бы такой исковерканной, они не использовали бы столько русизмов в своей речи», – считает наша собеседница.
После обеда, когда сельчане реже заходят в магазин, Михай Постикэ включает телевизор, установленный над холодильником. По телеканалу «TVR1» показывают передачу «Vedeta popular» («Народная звезда»). Как раз говорит член жюри передачи-конкурса исполнителей народной музыки, певец Григоре Леше. «В последнее время я его редко видел по телевизору», – восклицает он.
Михай Постикэ регулярно смотрит румынские телеканалы. «Мне нравится передача «Memorialul durerii» («Мемориал боли») и старые фильмы. В начале 90-х мы с утра до вечера смотрели телеканал TVR1. Тогда в моде был фильм-сериал «Pistruiatul» («Веснушчатый»), – вспоминает наш собеседник, не отрывая глаза от экрана телевизора.
Любит он слушать и румынских исполнителей. Особую слабость питает к эстраде 70-х – 80-х годов прошлого столетия. «Вся музыка на свете прекрасна, но лучшей нашей нет. Люблю песни Анжелы Симили, Дана Спэтару, Корины Кирияк, Анды Кэлугэряну, Аурелиана Андрееску. Я имею ввиду старые песни. Теперь такую музыку уже не сочиняют. Теперь не песни, а какой-то буги-буги … «Зацелуй меня до крови»! Это еще что такое?!», – иронично улыбается мужчина [имеет в виду песню группы «Carla’s Dreams»].
Его пламенный дискурс прерывает мальчуган, который с трудом открывает дверь магазина и заходит. Он одет в зеленый тренинг с серо-неоновыми лампасами, а на голову нахлобучил черную шапку. Обут в испачканные грязью белые ботинки. Выбирает в холодильнике мороженое, затем подходит к продавцу и не говоря ни слова протягивает ему два скомканных лея. Вытирает сопливый нос рукавом и направляется к выходу, поглядывая на телевизор.
«Вечером в 22.00 слушаю передачу «Dialoguri nocturne» («Ночные диалоги» по радиостанции «Radio Iași» («Радио Яссы»). Там читают изумительные стихи. Примерно часа два она длится», – продолжает свой рассказ Михай Постикэ, показывая на старый радиоприемник, прикрепленный к стене.
Первое богослужение услышал тоже по радио. Это было еще в советские времена, когда его матери удавалось ловить радиостанцию «Свободная Европа». «Я тоже порой подслушивал. Это были прекрасные богослужения, но слышно было плохо… Советские передатчики, установленные на границе, глушили вещание. Однажды кто-то прошел мимо нашего дома и доложил, что, мол, у семьи Постикэ слышно богослужение по радио. Мы получили предупреждение. На некоторое время перестали слушать богослужения», – вспоминает мужчина.
По его словам, у него есть задумка – собрать мини-музей радиоприемников. В его коллекции уже немало такой аппаратуры. Есть там даже портативный радиоприемник и патефон. Свои «богатства» хранит в подсобке. Когда-то там был бар, а теперь в том помещении хранят пластиковые ящики, пустые бутылки, туда же бросают вперемешку стулья. Все началось со старого радиоприемника, который ему подарил знакомый. С тех пор Михай Постикэ не прекращает искать такую аппаратуру. «Мне надо поехать в село Костешть [Яловенского района] и купить еще один радиоприемник. Мне его обещали. Хочется собрать больше такой аппаратуры», – делится он своими планами.
В школе учился на «молдавском» и на кириллице. «Я думал, что именно так и положено. О другом никто не говорил. Доступа к книгам не было», – отмечает он. Между тем стал изучать живопись, а отслужив в Харькове (Украина), вернулся в родное село и устроился художником-декоратором в колхозе «Родина».
Так стал рисовать на различных материалах всякого-рода плакаты и транспаранты, посвященные разным поводам. Но все было на кириллице. Таково уж было веление времени. И властей. Правило распространялось и на настенную мозаику. У него ушло целое лето на создание сельского пейзажа в соседнем селе Фрэсинешть – на малой родине его матери. Работу увенчала надпись «Андриеш», выполненная, разумеется, на кириллице. Именно так назывался детский сад, для которого была выполнена мозаика. «Я не мог написать по-другому тогда. Да и не разрешалось», – заметил наш собеседник.
В 80-е годы его бывший преподаватель ИЗО привез из Черновцов несколько книг на румынском языке, изданные на латинской графике. «Я тоже взял книгу, которую читал тайком. Ее обнаружил партсекретарь и устроил большой скандал, но все обошлось», – вспоминает Михай Постикэ события тех лет. По его словам, он уже и не помнит, о какой именно книге идет речь. Помнит только, что чтение давалось ему с трудом. Латиница была непривычной для него, поэтому читал больше наугад.
Однажды в село с концертом приехала Зинаида Жуля. Ему поручили нарисовать транспарант и тогда он написал его не на кириллице, а на латинице. Затем повесил транспарант на сцене, установленной на стадионе. «Тогда уже начали говорить о латинской графике, хотя закон еще не приняли. Люди предупреждали быть осторожным, ведь меня могли закрыть. Но я подумал: «Будь что будет».
После 1989 года, когда латинскую графику узаконили, а угроза физической расправы минула, появилась другая угроза – языковая. К примеру, он нарисовал на грузовике, который перевозил горючее, надпись «Pericol de foc». Это выражение он обнаружил в русско-молдавском словаре, когда искал эквивалент на румынском для выражения «Огнеопасно». И только позже, где-то в 90-е, узнал, что правильно будет «Inflamabil».
Горбачевская перестройка застала его студентом-заочником Кишиневского пединститута им. Иона Крянгэ. Впоследствии этот вуз стал университетом. Там он учился по специальности «графика и живопись». Когда неопределенность первых лет после провозглашения независимости охватила Республику Молдова и привела к распаду колхозов, Михаю Постикэ пришлось податься на заработки в Российскую Федерацию. Ему надо было кормить три рта. «Первый раз дела шли у меня относительно хорошо. Когда поехал во второй раз, пришлось жить в подвале с тараканами и терпеть унижения. Именно поэтому я сказал себе, что никогда в жизни больше не поеду на чужбину».
Соответственно он попытался зарабатывать у себя в селе и открыл здесь первый магазин. «Я услышал, что Унгенский хлебзавод намеревался установить ларьки в селах. Я обратился к ним и, получив одобрение примэрии, которая отвела мне помещение, где я сделал ремонт, открыл магазин», – вспоминает мужчина. Затем он открыл и нынешний магазин «Андриеш», расположенный в центре села.
Бизнесу учился на ходу. На ходу изучал и румынский – по книгам, румынским телеканалам, благодаря поездкам в соседнюю страну. «Именно так я расширял свой словарный запас». К примеру, слово «gingirică» («килька»), выучил только в 2010 году. А раньше называл этих малюсеньких рыбок словом «chifal» («кефаль»). «Слово «gingirică» я услышал по телевизору, когда был арестован Сорин Овидиу Вынту. Кто-то из комментаторов заявил: «Ce se laudă ei că au prins rechinii cei mari, când au apucat doar niște gingirică» («Зря они хвастаются, что поймали крупных акул, ведь им попалась одна только килька»).
Примерно в 15.00 на пороге магазина появляется седовласый мужчина с морщинистым лбом. Шарф скрывает его подбородок. Это Михай Ганга – руководитель местного фольклорного ансамбля «Prutenii». Тезки дружат уже более десяти лет. «У нас схожие мнения, мы считаем себя патриотами», – заявляет Михай Постикэ.
Мужчины пожимают друг другу руки и уединяются в небольшом помещении. Вход туда частично прикрывает холодильник. Хозяин приглашает гостя сесть за стол, а сам возвращается к прибывшим посетителям. «Он обожает свое родное село, а ведь патриотизм именно с этого и начинается», – нахваливает музыкант своего друга.
В скором времени продавец возвращается, неся чашку с чаем, которую ставит перед гостем. Михай Ганга обхватывает ее ладонями и начинает осторожно пить горячую жидкость. По его словам, «наши родители были румынами. В их паспортах было написано, что они румыны. Как мы можем говорить, что мы – молдаване?». Он уверен, что «Объединение близко – нужны только силы и трезвые умы. Объединением чересчур много спекулируют», – полагает наш собеседник.
Михаю Постикэ идея Объединения тоже не чужда. В прошлом году участвовал в Учредительном съезде «Сфатул Цэрий – 2», приуроченном к 98-летию объединения Бессарабии с Румынией. Его участники поставили перед собой задачу «создать форум для подготовки нового объединения двух румынских государств». Тогда же они символически проголосовали за утверждение Декларации о воссоединении.
«Тогда в переполненном зале Национального дворца в Кишиневе объявили о заложенной бомбе. Как оказалось потом, тревога была ложной. Кто-то из организаторов спросил, будем ли выходить, но весь зал в один голос воскликнул: «Нееееет! Взлетим в воздух, но отсюда не выйдем!», – рассказывает мужчина. Показывает и короткую размытую видеозапись с того съезда, которую еще хранит в своем «мобильнике».
«Я хожу на подобные мероприятия, так как они дарят мне особые эмоции. Не знаю, как это объяснить, но когда вижу по телевизору, как военный парад проходит под Триумфальной аркой в Бухаресте, у меня аж мурашки по коже пробегают», – признается мужчина.
Сильные эмоции пережил он и в далеком 1990 году, когда пошел на первый устроенный Мост цветов. «Я отправился туда один из любопытства. Там царило настоящее столпотворение, но я был зачарован. Я чувствовал, что Румыния привлекает и манит меня», – вспоминает Михай Постикэ о своей первой возможности перейти реку Прут без документов.
Через год, когда устроили Мост цветов во второй раз, мужчина уже взял с собой всю семью – жену и двух сыновей. Они перешли реку, чтобы познакомиться с тетушкой, которая жила в одноименном селе Мэкэрешть [оно расположено в Ясском уезде] на противоположном берегу Прута. «После этого я уже стал чаще туда ездить. Отправлялся туда, когда хотел», – отмечает Михай Постикэ.
Порой поддавшись меланхолии, он садится в свою машину цвета индиго и на всех парусах мчится по центральной дороге, а на зеркале заднего вида у него реет флаг ЕС. Проезжает мимо Дома культуры – здания с разбитыми окнами и осыпавшейся штукатуркой, но с сохранившейся мозаикой, ждет, пока стая гусей грациозно перейдет улицу, объезжает озеро и приезжает в село Фрэсинешть, где в 80-е годы выполнил свою мозаику и выложил на кириллице ее название – «Андриеш».
Но не выложенная на стене мозаика манит его в соседнее село, а прямоугольный каменный памятник с мемориальной доской и крестом. Его выполнили четыре года тому назад в память о депортированных 6 июня 1949 года. В общей сложности на камне высечено 22 имени – 8 имен жителей села Фрэсинешть и 14 имен жителей села Мэкэрешть. Среди них есть и имя его бабушки – Софьи Шаптелич.
«Русские увезли моих бабушку и дедушку в Сибирь. Мать и бабушку отправили в Сибирь. Одна из маминых сестер родила в «товарняке» по дороге в Сибирь. А дедушку забрали немного раньше – в Страстную неделю», – перечисляет Михай Постикэ.
В детстве бабушка Софья иногда рассказывала о депортациях и о дедушке Федосе. «Однажды дед сказал ей: «Слышишь, Софья, дай-ка мне немного домашней водки». «Будет тебе, Федосе, вот Пасха уже скоро, там и выпьем», – ответила ему тогда бабушка. В ту же неделю его забрали. За какое-то слово. Так говорили тогда. Забрали его с концами», – рассказывает мужчина.
К вечеру, когда приезжает домой, у ворот его встречает рыжая собака, которая начинает ластиться. Хозяин гладит ее по голове и заходит во двор. В глубине двора на дверце чердака кладовой можно заметить флаг Евросоюза.
Михай Постикэ проходит мимо нескольких железных столбов, которые подпирают виноградные кусты. До середины они окрашены в цвета триколора – синий, желтый и красный. Его супруга Анна – дородная шатенка с бледным лицом – как раз развешивает белье. «Однажды муж с невесткой покрасили столбы в эти три цвета. Что я могу сказать? Мне нравится», – замечает женщина, не прекращая начатое занятие.
Между тем мужчина выходит из дома с книгой – «Basarabia în Gulag» («Бессарабия в Гулаге»). Взялся читать ее недавно и пообещал себе закончить ее сегодня, то есть 1 декабря, в День Румынии, когда отправится в Яссы. «Я давно мечтаю принять участие в проводимых там мероприятиях», – поясняет он.
Фото – Михаил Каларашан