Вадим ВасилиуВ Липкань – городе на севере страны, «ютящемся» между молдавско-украинской и молдавско-румынской границей, достопримечательностей почти нет. Вдоль главной улицы выстроились в ряд двухэтажные дома. Выглядят они словно мавзолеи с облупленной штукатуркой кирпичного цвета, где продолжает витать советский дух. В Липкань СССР еще славят, а большинство населения говорит по-русски как в былые времена.
«Тогда было лучше. Город процветал. У нас насчитывалось 11 тыс. жителей. Это был районный центр с больницей, где проводили сложные хирургические операции, с предприятиями, которые кормили всю республику. Сейчас же Липкань превратился в город, по которому беспощадно ударили миграция и безработица. На бумаге численность его населения составляет 4.700 человек, но, по сути, здесь проживает менее 3.000», – утверждает сам примар Еуджен Доменко, переизбранный на четвертый срок.
Градоначальник – высокий, флегматичный мужчина. Одет в «кожанку» и джинсы, волосы у него седые, а морщины на лице весьма выразительные. Говорит медленно, в его речи ощущается типичный для севера говор, он легко переходит с румынского на русский, словно граница между двумя языками давно стерлась в этих краях.
Когда, наконец, оказываешься в Липкань, то уже ничего не имеет значение. Ни четыре часа «тряски» из Кишинева в тесной «маршрутке», ни сугробы на центральной холмистой дороге, ни февральские морозы. Сидя за рулем белого автомобиля «Skoda Superb», примар вызвался побыть нашим гидом, хотя на часах давно перевалило за пять вечера, а город медленно, но верно погружается в прозрачные сумерки.
«В свое время город был центром еврейских купцов. Это объясняется его географической позицией, ведь именно здесь пересекаются пути из Черновцов, Львова и Ботошань. Весь центр наводняли ларьки, лавки, магазины и кабаки. Евреи процветали здесь до начала Второй мировой войны. А последние уехали отсюда в 80-е годы прошлого столетия», – рассказывает примар.
На центральной улице перед нашими глазами возникает предвыборный щит, оставшийся еще с состоявшихся летом парламентских выборов. На щите изображена семья, которая кажется сплоченной и счастливой, и стоит надпись «Я хочу жить хорошо дома». На обратной стороне щита – другая предвыборная реклама, обещающая наступление «времени созидания». На противоположной стороне шоссе – другой предвыборный щит. Там изображен бывший премьер-министр, который обещает: «Мы будем жить хорошо!».
Город Липкань разделен на две части рекой Медведка, стекающей в реку Прут, которая омывает город с запада. За мостом через Медведку видим автовокзал. Это открытая платформа, вокруг которой стоят ларьки – теснящиеся сгорбленные хибары. На краю платформы можно заметить единственный фонарь, освещающий пустой вокзал. Нет ни одного автобуса, хотя здесь останавливается пассажирский транспорт, едущий из Львова и Черновцов.
Чтобы попасть от таможни с Румынией на пункт перехода границы с Украиной, надо проехать 15 минут по заснеженным дорогам – на севере страны еще стоят сугробы. Проезжаем мимо заправочной станции, которая возникает словно огромный маяк среди белой пустоты. В городе пять АЗС на 3 тыс. жителей. Две из них располагаются на дороге, ведущей к таможне, которая стоит на реке Прут.
Не спеша, примар рассказывает суть проблемы с автозаправочными. «В течение пяти лет румыны приезжали в Липкань затариться и заправиться. Думаю, это была своего рода контрабанда. Машина могла приехать и пять-шесть раз в день, чтобы заправиться. Въезжала, имея в баке лишь пару литров, чтобы хватило доехать до АЗС». В какой-то момент стали заезжать и грузовики. Без прицепов, так как Липканская таможня не разрешает грузоперевозки, зато с почти пустыми бензобаками, а обратно они уже везли полные баки дешевой солярки.
«Вот так везли в Румынию тонны солярки и зарабатывали бешеные бабки. В какой-то момент румыны перестали пускать грузовики за солярой, а автомобили пускали только раз в день. Между тем, горючее подорожало и у нас», – с сожалением говорит примар, поясняя, что «румыны тратили свои деньги в Липкань». Сейчас же на липканских АЗС, которые святятся словно витрины центральных магазинов, особого столпотворения не заметить.
Ночь окутала этот небольшой северный городок. Дорога к таможне с Украиной пролегает мимо Центрального парка с редкими деревьями, застывшими под ледяной корочкой. В одном конце парка стоит заброшенный тир с разбитыми окнами. В нескольких десятках метров находится что-то похожее на городскую инсталляцию с надписью: «Я люблю Липкань». Слово «люблю» заменяет сердце, на котором изображен триколор с молдавским гербом.
Огоньки инсталляции зажжены, а неоновый свет освещает статую Ленина, установленную на огромном пьедестале напротив. На самом деле, в городе Липкань два Ленина – в парке рядом с примэрией и у Дома культуры. На установленном в Центральном парке пьедестале, освещенном сердцем с триколором и гербом, возвышается величественная статуя вождя, его поднятая рука словно показывает путь к светлому социалистическому будущему. Впрочем, последняя буква «н» отсутствует, поэтому в надписи можно узреть и намек на пресловутую лень.
«Этот памятник принадлежал украинскому селу Новоселица в Черновицкой области. В начале «нулевых» украинцы намеревались переплавить его, но тогдашний президент Владимир Воронин спас монумент. Он купил его и установил в Липкань», – рассказывает примар. Другой Ленин стоит у Дома культуры, но представляет собой лишь здоровенный желтоватый бюст вождя.
Хотя по численности населения Липкань, скорее, можно сравнить с селом, тем не менее, у него все атрибуты города: две гимназии – одна с преподаванием на румынском и другая с преподаванием на русском. Русская гимназия располагается в представительном здании сталинской эпохи, фасад опирается на колоны и украшен коммунистическими звездочками. Есть в городе и двуязычный садик, где ремонт выполнили на деньги румынского народа.
Проезжаем мимо Педагогического колледжа им. Георге Асаки, общежития для его студентов, медицинского центра, Дома культуры. Примар однако продолжает свое повествование о «заправках». «Хорошо, что в маленьком городе пять АЗС, ведь так в бюджет примэрии поступают деньги. Каждая из этих заправочных станций выплачивает примэрии порядка 74.000 леев в год. Нелегальная торговля соляркой закончилась три месяца тому назад, когда румынские таможенники запретили контрабанду, ссылаясь на пандемию. Прибыль составляла от 6 до 8 молдавских леев на литр. Кстати говоря, за день оборот лишь одной АЗС составлял 100 тыс. леев!».
О незаконной торговле соляркой поведал нам и другой местный житель. В свое время он был следователем в Бричень, а сейчас работает в Охранной службе МВД. «На таможню приезжали по пять человек в автомобиле – водитель и четыре пассажира. Каждый мог провезти по две бутылки водки и по две пачки сигарет. Пассажиры получали за свою услугу символическую плату. И вот у водителя на руках оказывались 10 пачек сигарет, 10 бутылок водки и 80 литров солярки. Приличный заработок у него был».
Место перехода границы с Украиной представляет собой дорожный КПП местного значения, через который, по данным Пограничной полиции, проходят 3-4 человека в день. Если румыны приезжали отовариваться в Липкань, то молдаване ездили в этих же целях в Украину. «Однако наши пограничники их шмонали. Не понимаю, почему раз местное приграничное передвижение разрешено, наши таможенники не разрешают людям возить товары с Украины? Купил человек товара на 200 евро, показал чеки на таможне, так пропусти его!», – возмущается градоначальник.
В свое время в Липкань насчитывалось свыше 600 единиц транспорта, вспоминает примар, показывая на участок, скрытый забором. Парк сейчас пустой. Недавно приехал румынский инвестор и приобрел участок с намерением построить предприятие по производству гербицидов, оснащенное по последнему слову. «Пообещал зарплату в 8-10 тыс. леев и открытие 25-50 рабочих мест. Однако из-за пандемии проект заморозили», – говорит Думенко.
Работы в Липкань мало. Кроме бюджетных мест, работы в школах, детском саду, на таможне и в пенитенциаре местные жители заняты в торговле и на сезонных сельхозработах. Значительная часть населения подалась на заработки на чужбину – половина в Европу, а половина в Россию, уточняет примар. «Когда-то в Липкань было все. И консервный завод, и спиртзавод, известный на всю Молдову!».
Всего в нескольких минутах ходьбы за зданием примэрией, доставшимся в наследство от советского режима, но где провели «евроремонт» и у которого стоит трактор с ржавым кузовом, работает одинокий бар – «Astoria». Его владелица – 20-летняя Сабина. Она едва закончила недавно местный Педагогический колледж. По-русски говорит с акцентом, характерным для молдавских украинцев, произнося согласные очень твердо. Бар представляет собой тесное двухэтажное здание. На первом этаже теснятся четыре стола, а на втором – три.
Клиенты – в основном, молодежь, бывшие коллеги Сабины. Они заказывают пиво в пластиковых бутылках на 2,5 л, разливают по кружкам и медленно пьют его словно на кухне. Если им надоедает пить в баре, выносят бутылки на улицу, допивают их содержимое, затем выбрасывают пустую тару в стоящую поблизости урну. Чай стоит здесь 5 леев. Таких цен уже нет нигде. Заведение было открыто месяц назад и пока слишком рано подсчитывать доход. Сабина работает и барменом, и официантом. Поваром наняла свою тетю. Здесь можно заказать пиццу на толстом корже. Также в меню пельмени и вареники. Девушка начинает обслуживать клиентов в 9 утра и закрывает заведение в 10.30 вечера.
«Не думаю, что я поеду дальше Бричень. Моя семья здесь, а я дорожу семьей. Не планирую уезжать. Мой парень звал меня во Францию, но я не захотела поехать с ним, поэтому мы прекратили свои отношения. Не понимаю, как можно уехать за границу и воспевать другую страну», – говорит Сабина в духе лжепатриотов.
Роман и Александру – среди последних клиентов бара за сегодняшний вечер. Они – друзья и бывшие коллеги Сабины. Потягивают пиво из пластиковой бутылки и время от времени выходят перекурить. Общаются на русском, хотя закончили школу с преподаванием на румынском языке. Впрочем, как и Сабина.
Роман учится в Сучаве. Парень одет в пальто и рубашку. Его приятель Александру носит куртку и батник. Он – студент Государственного университета физической культуры и спорта в Кишиневе. Из портативной колонки, установленной недалеко от столика, за которым сидят двое приятелей, звучат российские хиты 90-х – «Младший лейтенант» и «Белые розы». Эти хиты известны на всем постсоветском пространстве.
Заведение – словно фрагмент фрески 90-х, когда «отпели» Советский Союз. Те годы предвещали перемены, однако до Липкань эти перемены, по всей видимости, так и не дошли.
У Романа нет никакой уверенности насчет своего будущего в этом городе. «Здесь хорошо, здесь приятно, здесь дом, здесь семья. Но что здесь делать? Быть может, только вернуться сюда ближе к старости», – рассуждает Роман, которому ударил в голову хмель выпитого пива. Александру, который тоже немного опьянел, с воодушевлением заявляет: «Моя страна даже не стоит на коленях, моя страна уже вообще лежит ничком. Но я хочу гордиться своей страной!».
«Вот вы спросили, – встревает Роман в разговор, – что ближе к нам Черновцы или Кишинев. Хочу сказать, что мы поедем в Черновцы затариваться, а Кишинев будем развивать!». Александру сразу же парирует патетическим тоном: «Кишинев – твоя страна, твой флаг, твой герб и твой гимн! Твоя мать и твой отец!». Парни заказывают еще одну пластиковую бутылку, которая подхлестнет их разговоры о будущем. Из колонки раздается «Владимирский централ».
На следующий день на том же автомобиле «Skoda Superb» с примаром в качестве водителя мы приезжаем к обеду в детский сад «Albinuța». Там тепло, чисто и был сделан ремонт. В дошкольном учреждении провели капитальную модернизацию за счет румынских налогоплательщиков. В коридорах стоит запах каши и чая. «Доб-ро-е утро, до-ро-гой детс-кий сад. При-ветст-ву-ем де-во-чек с ко-сич-ками», – слышно, как дети декламируют стишок.
Заведующая Диана Николае взволнованная и подозрительная, словно нагрянула районная инспекция. Когда стала заведующей пять лет тому назад, это дошкольное учреждение посещали 160 детей. Сейчас их 120. И ничто не предвещает рост рождаемости. Заведующая объясняет это тем, что люди сбегают от нищенской зарплаты. В детском саду, к примеру, работают 26 человек – у воспитателей средняя зарплата составляет 6.000 леев, а повар получает 2.800 леев.
«Наш повар на пенсии, хочет уйти. Мы разместили объявление о приеме на работу полгода тому назад, но никто не хочет прийти», – утверждает Диана Николае. Нет в детском саду и преподавателя музыки. Бывший преподаватель музыки был пенсионером, ушел из детского сада, но никто не хочет занять его место. И все семейные врачи в Липкань – пенсионеры, утверждает Диана Николае. Если не придут молодые специалисты, поликлиника закроется.
80-летняя Нина Павловна работала библиотекарем в свое время. Уже 40 минут она дожидается у ворот своего дома приезда примара. Тот торжественно пообещал приехать и вручить диплом от парламента в знак признательности за то, что она проработала в библиотеке всю жизнь. Женщина не знала точное время приезда, поэтому предпочла постоять на морозе у ворот, чтобы не упустить волнующий момент.
«Добрый день! – торжественно начинает примар. – Я пришел по важному поручению парламента». «Вручаем вам этот диплом за многолетний труд на благо нашего государства!», – патетически произносит он. Затем шарит по карманам в поисках конверта, где лежат 1000 леев, и вручает его женщине. Замерзшая и взволнованная старушка в галошах и изношенной фуфайке улыбается. Женщина счастлива по-детски. Она радуется так же, как радуются дети, когда получают долгожданный подарок.
После пешей прогулки по липканским улицам перед нашим взором открывается сельский пейзаж. То тут, то там видны заброшенные дома. Некоторые кажутся ухоженными, однако их окна заклеены газетами, вокруг нет никаких хозяйственных пристроек, железные заборы покорежены. Все это – свидетельства того, что домами, скорее всего, никто не занимается.
Заброшена и усадьба Росетти-Розновану. Это – исторический памятник национального значения, построенный в 1820 году, и архитектурная жемчужина. Штукатурка на стенах пострадала от времени и сырости, пол скрипит, старые деревянные двери ветхие и едва держатся на петлях. В одном крыле дома растет дерево, его корни на виду и изогнуты как в фильме ужасов. Облупленные колоны еще стойко поддерживают потолок. Вьющиеся растения словно лианы покрывают снаружи стены архитектурного памятника. Внутри полно покрытого пылью хлама – консервные коробки, бутылки из-под пива и водки. На грязных стенах можно заметить несколько надписей на русском языке: «Мы – русские!», «Наши сердца требуют перемен!».
Во времена СССР в усадьбе располагалось хирургическое отделение Липканской больницы. После распада Союза больницу перевели в Бричень, а усадьбу забросили. «По судьбе усадьбы можно судить о том, как провернули кражу миллиарда. Кто-то купил усадьбу за копейки, а затем взял огромный кредит под ремонт. Этот человек покинул страну. Банк потребовал усадьбу взамен долга, но не смог продать ее по стоимости предоставленного кредита. В конечном счете, банк снизил цену и продал усадьбу», – поясняет примар.
Местные жители склонны верить легенде, которая гласит, что усадьба якобы соединялась сетью подземных тоннелей с церковью, располагавшейся на расстоянии нескольких сотен метров. Сам отец Николае – приходской священник церкви Св. Екатерины, которая тоже является архитектурным памятником и находится напротив усадьбы, рассказывает на мягкой украинской мове легенду тоннелей. «У жившего здесь помещика была больная дочь. Лицо ее было изуродовано. Помещик вырыл три тоннеля – к церкви, к центру города и еще один огромный тоннель, который вел в Румынию. Все это он сделал ради своей дочери, пытаясь защитить ее от людских взоров». Однако эти тоннели никто не видел.
Загадку усадьбы и тоннелей раскрывает липканский историк Андрей Бабий, окончивший в Кишиневе Университет им. Иона Крянгэ. В настоящее время он работает на таможне. По его слова, это лишь разговоры, но никаких фактов не существует. Андрей исследовал усадьбу и церковь, но никаких тоннелей не обнаружил. Однако печалит его не отсутствие тоннелей: «Я смотрю на эту усадьбу и задаюсь вопросом: «Кто мы?». В начале XIX века Липкань находился в собственности помещицы Екатерины Росетти-Розновану. Боярыня построила две усадьбы – в Яссах и Липкань. В ясской усадьбе располагается примэрия города, а наша –сплошные развалины».
Редактор румынской версии – Ольга Чаглей
Фотографии – Михаил Кэлэрэшан