История предписания X

17 МАРТА 2017 ГОДА. Решающий день для главных героев – Анны, Иона и Александру.

После долгих лет унижения, страха и отчаяния у АННЫ появился шанс на спокойную и безопасную жизнь. Возможно, все будет не так, как в то время, когда ее отец был жив и по воскресеньям брал ее с собой на рыбалку, а бабушка пекла сдобные булочки и дом наполнялся дом соблазнительным ароматом, но ей хотя бы уже не придется ночевать у соседей, она не будет получать тумаки и ходить с синяками под глазами.

ИОНУ выпивка, ревность и подозрения в том, что ребенок, которого воспитывает, не его, «обеспечили» место в статистике об осужденных по ст. 201/1  Уголовного кодекса. С нами мужчина отказался общаться. Тому служит подтверждением письмо, полученное из Департамента пенитенциарных учреждений. Оно гласит: «Не хочу давать интервью передаче «Судьбы и расстояния».

АЛЕКСАНДРУ судьба уготовила честь быть полицейским, который выдал первое в истории Республики Молдова защитное предписание уже буквально на следующий день после вступления в силу новой законодательной нормы. Благодаря этому случаю он оказался примером для 100 полицейских района Штефан Водэ: «Больше всего радует результат. Люди ждут, чтобы мы отреагировали незамедлительно».

Вот их история. 

Пролог

Республике Молдова потребовалось 17 лет, чтобы она признала бытовое насилие. Затем потребовалось еще 2 года, чтобы понять, что простой штраф не в состоянии разорвать порочный круг и положить конец «традиции». Именно поэтому борьба с таким явлением перешла в другую плоскость – уголовную.

Вместе с тем, порочный круг, подпитываемый бедностью и перебродившими напитками, не поддавался. Ни защитное предписание, выносимое судьями в течение 24-х часов, не помогло спасти положение. Наоборот, этого времени оказалось предостаточно для того, чтобы «очень многое произошло. Впрочем, такое произошло и на самом деле». Сей факт признали должностные лица на пленарном парламентском заседании.

Таким образом, Молдове потребовалось еще 7 лет, чтобы придумать неординарное решение, а за это время ЕСПЧ успел уже четыре раза пригрозить стране пальцем. Так, появилось новшество, получившее название незамедлительное ограничительное предписание, которое полицейский выносит прямо на месте.

Итак, 16 марта 2017 года началась новая эра в борьбе властей с домашним насилием.

Глава I

Александру

Примерно в 6.30 Александру Вердыш скинул с себя одеяло. Стояло теплое солнечное утро. Мужчина быстро оделся и вышел во двор «многоэтажки». Ему надо было покормить шумную домашнюю птицу, которая обитала в построенном поодаль загоне.

Следующим пунктом назначения в то утро для него стала небольшая спортивная площадка, оборудованная много лет буквально недалеко от его дома. Он схватился за брусья и позанимался там минут 20. Затем набрал дров в сарае и вошел в подъезд «многоэтажки». Что ни говори, но тепло мартовского солнца не идет ни в какое сравнение с жаром, исходящим от потрескивающей печки.

В квартире царила суматоха. Трое детей готовились кто в школу, кто в детский сад. Сам Александру готовился пойти на работу, а супруга, которую он ласково называет Олгуца, готовила завтрак. Выпив кофе и перекусив, мужчина посадил детей в машину, затем отвез в школу и детский сад.

В 8.00 он уже находился в своем кабинете в коммуне Пуркарь, где на протяжении четырех лет занимал должность начальника полицейского поста. В кабинете не стал засиживаться. В 9.00 ему надо было быть в Инспекторате полиции района Штефан Водэ. Там было намечено оперативное совещание со всем личным составом.

Встреча носила информационный характер. 100 полицейских, которые собрались в зале заседаний, послушали о «новых изменениях в законодательство, то есть в Закон №196, которыми сотрудникам полиции и непосредственно констатирующим агентам, начальникам постов было предоставлено право применять меры защиты в отношении жертв бытового насилия, а именно выносить незамедлительное ограничительное предписание», – вспоминает Александру.

Всю эту информацию «разжевал» для них бывший прокурор Ион Оборочану, который в настоящее время является адвокатом и председателем Кэушенского центра права. «Это была моя личная инициатива. Я предложил провести такой семинар во многих комиссариатах полиции и взаимодействовать для оказания помощи жертвам. Инспекторат полиции района Штефан Водэ проявил наибольшую открытость и незамедлительно откликнулся на мое предложение», – рассказывает Ион Оборочану.

Вместе с тем, предложение адвоката не было совсем уж бескорыстным. Он поставил перед собой лично задачу способствовать применению первого незамедлительного ограничительного предписания после того, как «25 сентября 2009 года я же способствовал вынесению первого защитного предписания», – признается наш собеседник.

В течение двух часов Александру и его коллеги слушали и записывали информацию о методе и о процедуре применения незамедлительного ограничительного предписания, способе вмешательства, документах, которые необходимо заполнять….

«На основании этого предписания участковый немедленно удаляет агрессора из жилища на 10 дней, а за это время жертва может на основании накопленных материалов подать ходатайство о защитном предписании, которое оформляется сроком на три месяца», – пояснил начальник отдела общественной безопасности Инспектората полиции района Штефан Водэ Василе Полобок, отвечавший за организацию соответствующего заседания.

Александру не спасовал перед новыми задачами. Он понимал, что одно дело обсуждать, и совсем другое применять новшества на деле, но Ион Оборочану пообещал им поддержку в случае необходимости, поэтому полицейский спокойно вернулся в свой кабинет, где ему предстояло расследовать несколько вверенных ему случаев.

Начальник Пуркарского поста полиции высокий мужчина атлетического телосложения и с орлиным взором. На среднем пальце носит массивное кольцо с изображением Спартака – славного бунтаря и героя Древнего мира. Это подарок его отца, который служил в Ленинграде. Именно отцовский альбом с армейскими фотографиями в свое время побудил юношу поступить в Полицейскую академию им. Штефана чел Маре. Способствовали этому и его «стычки» с блюстителями порядка в пору его отрочества, когда Александру находился по ту сторону баррикады.

«Мои отношения с полицией как-то «не сложились». Я не был «плохим» парнем, но как все юноши, бывало, мог напортачить. Случалось, что мы с друзьями дрались. Я и получал, и давал сдачу, но уступал. Наши стычки заканчивались вызовом полиции. Тогда люди в форме казались мне особенными».

18 декабря 2004 года в День полиции Александру успешно закончил учебу и его назначили командиром второго взвода второй роты второго батальона Воинской части №1002. «Нас распределили на работу в воинские части Департамента войск карабинеров».

Спустя два года в Городском саду им. Штефана чел Маре он встретил свою супругу Олгуцу, которая работала швеей на Швейной фабрике «Ionel». По его словам, это была любовь с первого взгляда. Уже в 2007 году они узаконили свои отношения, а в 2008 году в семье было пополнение. И поскольку на их скромный доход жить в Кишиневе достойно не представлялось возможным, а рождение первенца еще больше усложнило положение дел, то Александру и Олгуца решили переехать в Штефан Водэ – родной район супруги.

Здесь при содействии шурина, который тоже был полицейским, Александру стал инспектором Уголовной полиции. «Я проработал в этой должности до 2010 года, когда родился второй ребенок. Тогда мы решили вновь переехать и купили квартиру в селе Олэнешть. Я перевелся туда и проработал до 2013 года, когда перевелся в соседнее село, где работаю и теперь», – рассказывает нам полицейский.

Вернувшись после встречи с Ионом Оборочану, полицейский провел в своем кабинете почти все послеполуденное время. Примерно в 16.00 зазвонил телефон. Из Инспектората полиции района Штефан Водэ ему сообщили, что в селе Виишоара, которое входит в состав коммуны Пуркарь, мужчина, находящийся в состоянии алкогольного опьянения, избивает свою сожительницу. Александру даже не успел запереть кабинет, как поступил еще один звонок – на этот раз уже на его личный номер. Звонила соседка несчастной сожительницы. «Прошу, приезжайте скорее. Ион убивает Анну!».

Глава II

Анна и Ион

Утром того же дня (в пятницу 17 марта) Анну разбудило хныканье дочурки. Малышке было почти четыре месяца. Она положила ребенка рядом с собой и дала грудь. Еще не проснувшись толком, девчушка стала жадно сосать материнское молоко.

Лежавший рядом с молодой матерью Ион спал как убитый. Они уже пять лет были вместе. Точнее, все началось еще когда Анне было 12 лет, хотя официально они стали встречаться только, когда ей исполнилось 14 лет. В то время ее мать, овдовевшая годом раньше, «спуталась» с Василе – старшим братом Иона. Разница в возрасте между женщиной и ее свежеиспеченным любовником составляла 16 лет, что вызвало недовольство трех ее детей.

И если старшим брату и сестре Анны удалось «выбраться» из родительского дома, чтобы не быть свидетелями любовной интрижки матери, то Анна осталась рядом с той, которая произвела ее на свет. Новый мужчина, пришедший в их дом, был жестоким и любил выпить, поэтому случалось, что он поколачивал и свою зазнобу, и ее дочку.

Иону девчушка приглянулась еще тогда. Он подождал пару лет, чтобы та немного подросла, но при этом все норовил поймать в где-то темном углу и сорвать поцелуй с ее губ. Анна знала, что он «сумасшедший», поэтому старалась избегать его, но девчонка была не в силах скрыться от него. Затем Ион несколько раз ездил в Российскую Федерацию на заработки, а когда вернулся, казался более ответственным и спокойным, поэтому Анна, в конце концов, сдалась.

О беременности с удивлением узнала мартовской порой, когда ей было 17 лет. Тогда Анна училась на втором курсе в Кишиневском профессиональном училище. Ей оставалось проучиться еще год, чтобы получить диплом оператора автоматической линии по производству молочной продукции. Но из-за беременности ей пришлось оставить учебу.

«Узнав, что беременна, я очень испугалась. Я не знала, что мне делать, да и особо не понимала, что это такое. На втором месяце о моем состоянии узнала наша кураторша в профессиональном училище. Она позвонила старшему брату и рассказала ему о моей беременности. Он рассердился, когда узнал, что произошло, и забрал меня домой».

Анна в то время была (да и сейчас осталась) худенькой девчушкой с длинными шелковистыми ресницами и теплой улыбкой. В то злополучное мартовское утро она покормила Элизу и принялась готовить завтрак. Когда стол был накрыт, к ним присоединился и Ион. Лицо его было одутловатым из-за вчерашней пьянки.

У мужчины не было стабильного места работы. Он перебивался случайными заработками. Во время завтрака сожитель предложил Анне сходить в лес, испечь картошку на костре и насладиться ранним приходом весны. Но Ион предлагал ей пойти не вместе, а с парой собутыльников.

Анна не решилась возразить. Она знала, что за отказ ей грозит пощечина. И это в лучшем случае. Попросила мать посидеть с Элизой, а по дороге зашла к своей соседке Ленуце. Ей не хотелось в одиночку составлять компанию трем мужикам, да банке с вином.

В лесу женщины «поклевали» запеченную картошку, а мужчины – стали пить вино. Анна старалась держаться подальше от группы мужчин. Даже почти не смотрела в их сторону – не дай Бог Иону покажется, что строит глазки кому-то из его приятелей, ведь она уже не раз получала тумаки из-за ревности своего возлюбленного.

Когда они вернулись домой, Ион был изрядно подвыпивший и настроенный на ссору. То он требовал деньги на пиво, то спрашивал, почему пес некормленый, то бил собаку ногами. Анна не обращала на него особого внимания. Сказала, что не даст ему 20 леев на выпивку, так как деньги нужны для ребенка. Она вошла в дом вместе с Ленуцой, крепко прижимаясь к Элизе.

Зато соседка сразу поняла, что Ион только искал любой предлог для ссоры. «Он нервничает и может избить тебя», – предупредила ее Ленуца, дрожа от страха. Ей не раз доводилось быть очевидцем скандалов, которые Ион устраивал по поводу или без.

Во дворе мужчина разорался не на шутку. Он кричал, что Элиза не его ребенок. Затем зашел в сени и вызвал Анну «на разборки», дескать, почему она не дает ему 20 лей, если он потребовал, и от кого она родила Элизу?! Молодая мать вышла, чтобы успокоить мужчину. Ион одной оплеухой свалил ее и стал избивать кулаками и ногами.

Сквозь приоткрытую дверь Ленуца видела, как Анна, лицо которой было залито кровью, умоляла благоверного успокоиться. Соседка преодолела страх и направилась выручать молодую женщину, но Ион разгадал ее замысел и не дал ей открыть дверь (подпер ее ногой). Не мешкая, Ленуца схватила телефон: «Прошу, приезжайте скорее. Ион убивает Анну!».

Глава III

Комиссия по расследованию бытового насилия

У ворот дома, в котором жила Анна, было настоящее столпотворение. Три машины и «скорая» были припаркованы на узкой улочке, ведущей к центральной дороге села Виишоара. В низких тесных сенях было не протолкнуться. Там собрались трое полицейских, адвокат, социальная ассистентка и врач.

Анна стоит среди них и дрожит. Глаза у нее красные и опухшие, а левый вообще стал размером с теннисный мячик. Она с трудом различает силуэты вокруг. Молодая женщина сбита с толку и плохо понимает, что происходит. Ее все спрашивают: «Как все случилось? Ты там тоже была? А где был ребенок? Чем он тебя ударил?».

Рукавом левой руки вытерла рот от спекшейся крови. Другая рука была вывихнута, поэтому она сильно прижимала ее к телу. Болела и левая грудь, набухшая от молока. От полученного удара ногой эта грудь уже стала понемногу темнеть.

Анна не страдала клаустрофобией, но шесть чиновников, толпившихся вокруг нее уже где-то час, вызвали у нее чувство тревоги. Женщина чувствовала, как задыхается от страха. Ей было так страшно, что едва не обделалась. Александру глянул на нее и спокойным голосом, сказал, что ей не надо бояться. Она уже в безопасности.

Но Анне уже не хотелось ничего – ни защиты, ни безопасности, о которой ей говорил полицейский. Ей уже даже не хотелось заявлять на своего возлюбленного, который спал, что называется, без задних ног в соседней комнате, не имея ни малейшего понятия, сколько «гостей» набилось в его дом.

17-летняя девушка была величиной с Дюймовочку. У нее были тонкая шея и нежные руки. Зато Ион в свои 27 лет был огромным как великан, у него была мощная бычья шея и сильные кулаки. Разница в возрасте и в «весовой категории», разделявшая их, представлялась Анне непреодолимой чертой между ее благоверным и теми, кто протягивал ей руку помощи. Как заявить на него? Он ведь не раз грозился, что убьет ее, если осмелится пожаловаться в полицию. «Я тебя убью!» – словно звук воскресного колокола звенело у нее в ушах это предупреждение.

«Я ничего не хочу. Все будет хорошо. Я его прощаю», – едва слышно прошептала она тонкими губами. Шесть чиновников замолкли на пару секунд. Затем опять стали убеждать ее. Каждый старался представить «преимущества» такого решения:

>> Обещаю, мы тебе поможем. Со вчерашнего дня (16 марта – прим. ред.) у полицейских есть право сразу же прогнать обидчика из дому на 10 дней. А это значит, что тебе ничто не грозит. Я тебе это обещаю. Не уйду отсюда, пока не помогу тебе, – спокойным, ровным голосом говорил ей Александру.

>> Я стану твоим адвокатом. Буду защищать в суде. Составлю и защитное предписание. Обещаю, Ион больше тебя не тронет, – уверял ее Ион Оборочану.

>> Между тем, мы подготовим документы, разместим тебя с девочкой в Кишиневе в реабилитационном центре. Там в течение нескольких месяцев ты будешь получать медицинскую и психологическую помощь, – уверяла ее социальная ассистентка Инга Карауш.

Всевозможные обещания так и сыпались. Анна не ощущала себя такой защищенной еще с тех пор, как ее отец был жив и по воскресеньям брал ее с собой на рыбалку, а бабушка пекла сдобные булочки и дом наполнялся дом соблазнительным ароматом. Ей хотелось избавиться, наконец, от побоев Иона, от его ревности и страшных угроз. А что если эти люди, собравшиеся в ее доме, обманывают ее?!

Полгода тому назад Ион попал в руки сотрудников правоохранительных органов за то, что похитил и избил Анну в день Пасхи. Тогда она была уверена, что избавится от своего благоверного, но, увы, этого не случилось. Хотя судьи признали его виновным, они приговорили к минимальному сроку – четыре года и постановили отсрочить исполнение наказания «на два года», поскольку «ранее обвиняемый не привлекался к уголовному наказанию, он молод и не нанес совершенным поступком никакого материального ущерба».

«А если сегодняшняя возня закончится так же?! Они-то уйдут, а мне оставаться дальше с ним. Тогда Ион действительно убьет меня». Анну терзали неопределенность и напряженность, она пыталась лихорадочно соображать. Ей надо было принять решение и это решение, наверняка, изменит ее жизнь. К лучшему или к худшему, но точно изменит. Разумеется, она не могла знать, чем все закончится.

Вдруг дверь в сени заскрипела и в дверях появилась мать Анны. Женщина была немного подвыпившей. Она позвала Анну покормить ребенка. Плач Элизы помог ей вырваться из пут терзавших ее сомнений.

«Хорошо!».

Глава IV

Предписание, несущее тишину и покой

Полицейские Александру Вердыш и Андрей Марин при поддержке своего коллеги Василе Полобока и при помощи Иона Оборочану взялись за работу и составили первое вынесенное в Республике Молдова незамедлительное ограничительное предписание. Для всех, кто там присутствовал, это было впервой. У Александру под рукой даже не оказалось необходимых документов. Он попросил Василе Полобока распечатать и привезти бланки.

 «Мы уже на месте ознакомились с документами. Когда мы обсуждались все это на заседании, было одно, но когда начинаешь работать, заносить в протокол всей действия, это уже совсем другое. Мне очень повезло, что присутствовал и господин Оборочану. Как и обещал, он приехал, чтобы помочь нам. Он знает процедуру, а когда кто-то дает советы, то все проясняется», – вспоминает Александру события, происходившие вечером 17 марта.

Вокруг дома суета не прекращалась допоздна. Все это время сотрудники правоохранительных органов не будили Иона. «Чтобы не мешал следствию».

Анна покормила дочь, затем ее вновь вызвали, объяснили, что будет дальше. «Если Ион позволит себе вернуться, обратись ко мне или набери 902. Если он нарушит незамедлительное ограничительное предписание, то за это предусмотрено наказание в виде ареста за правонарушение», – подбодрил ее начальник Пуркарского поста полиции.

В разговор вмешался и Ион Оборочану. Адвокат напомнил, что будет представлять ее в суде, заверил, что на этот раз ее возлюбленному не миновать тюрьмы.

Затем Анну доставили в районную больницу Штефан Водэ, где провели экспертизу и оказали медицинскую помощь. В село Виишоара она вернулась где-то в полночь. Спать в отчем доме побоялась, поэтому отправилась к соседке Ленуце. «Хотя я знала, что его в доме уже нет, мне не хотелось туда заходить», – признается девушка.

Между тем, чиновники продолжили работу. Андрей Марин опросил очевидцев – мать Анны, ее сожителя и соседку. Александру Вердыш, в свою очередь, заполнил анкету для оценки риска. Это решающий документ в процессе вынесения незамедлительного ограничительного предписания, уточнили представители правоохранительных органов, ведь в нем устанавливается степень риска (низкая, средняя или серьезная). «Исходя из этой степени мы выносим либо не выносим незамедлительное ограничительное предписание», – поясняет полицейский.

Не отставала от них ни социальная ассистентка, которая тоже заполнила анкету. Она оценила условия проживания, чтобы можно было подать ходатайство о размещении в профильном центре. Весь доход Анны состоял из пособия по уходу за ребенком в размере 540 леев и социального пособия в размере 1.115 леев. Но «социальное пособие было оформлено на имя матери. Деньги из этого пособия до Анны не доходили. Ей повезло, что сестра обосновалась в России и время от времени помогала деньгами. Поддерживал ее и брат, который живет в Кишиневе», – пояснила Инга Карауш.

Где-то к 20.00, когда закончили беседовать с очевидцами и заполнять бумаги, полицейские разбудили Иона. Вначале мужчина не понимал, что происходит. Когда Александру потребовал от него покинуть дом, 10 дней носа не казать у Анны и избегать любого контакта с ней, Ион подумал, что это шутка. Не веря в реальность происходящего, мужчина улыбнулся пару раз, почесал свой подбородок, смотря сверху вниз на собравшихся чиновников, но…

Но когда в разговор вмешались и остальные сотрудники правоохранительных органов и сказали ему, что дело достаточно серьезное, когда Ион Оборочану представился в качестве адвоката Анны, когда Александру стал читать каждый пункт незамедлительного ограничительного предписания, чтобы Ион знал, что его ждет за несоблюдение требований, тот смирился со своей участью.

«Он вышел из дома, понурив голову. Взял с собой кое-что из одежды, сдал ключи от дома, получил копию предписания и отбыл в село Пуркарь, где проживает его мать», – продолжает Александру свой рассказ.

Затем чиновники еще раз обсудили случившееся, обменялись мнениями и разошлись по домам. Александру вернулся домой примерно к 21.00. Супруга беспокоилась, хотя и звонила ему вечером пару раз убедиться, что ничего серьезного с ним не произошло.

В ту ночь полицейский заснул очень поздно. «Я все обдумывал, что было сделано и что еще можно было сделать».

Глава V

«Я знаю, что делаю»

Утром следующего дня Александру позвонил Анне. Хотел убедиться, что Ион не появился. Молодая женщина подтвердила, что никто ее не беспокоил и что до размещения в центре будет жить у Ленуцы. Домой Анна так и не заходила. Попросила соседку принести сменную одежду. Для нее и для дочки.

Ольга – мать Ленуцы – приняла ее с распростертыми объятьями. У нее самой шесть детей, а «где хватает место шестерым, поместиться и седьмой. Я нередко давала Анне кров и спасала ее от побоев Иона. Девушка боится его, он приходил пьяным и открывал дверь ударом ноги. Однажды он схватил за горло и мою дочь. Я кинулась ей на помощь, врезала ему пару раз по морде, хотя и он не преминул дать мне сдачи», – поведала нам женщина.

10 дней спустя Анну и Элизу разместили в столичном специализированном центре. Социальная ассистентка Инга Карауш признает, что оформление документов затянулось. Это произошло из-за того, что инцидент случился в пятницу, поэтому только в понедельник удалось начать собственно процесс, который, кстати говоря, тоже сопряжен с бюрократической волокитой.

«В Олэнешть тоже есть центр временного размещения для матерей и детей в ситуации риска, но он расположен всего в 10 км от села Виишора. Это близко и он (Ион – прим. ред.) мог приходить туда и причинять неприятности. Поэтому мы выбрали Кишиневский реабилитационный центр для детей раннего возраста, где ей на протяжении четырех месяцев предоставляли медицинские и психологические услуги», – уточнила Инга Карауш.

Между тем сотрудники правоохранительных органов добились в суде трехмесячного защитного предписания для молодой женщины и ее дочери и возбудили уголовное дело на основании ст. 201/1 Уголовного кодекса – Насилие в семье. Летом того же года суд приговорил Иона к 6 годам лишения свободы. Половину срока ему назначили за последнюю выходку, а другая «осталась» после условного наказания, которое он получил за то, что похитил Анну в пасхальную ночь.

Ион не явился в суд, чтобы выслушать приговор, а потом уклонился от встречи с полицейскими, которым было поручено «взять его под белы ручки». За то, что «покинул место проживания и уклоняется от исполнения назначенного наказания», суд постановил объявить его в розыск.

Мать мужчины рассказывает, что тот прятался по друзьям в разных районах, а некоторое время даже скрывался в ее доме. «Он был очень напуган. Я сказала ему, что, скрываясь, он делает только хуже. Я видела, как он дрожит и не ест. Когда его поймали, он жил у меня. Стояла осень. Я как раз готовила уху, а он отправился в село Виишоара».

В Виишоару Ион так и не попал. Злой рок направил его туда, где находился Андрей Марин – сослуживец Александру Вердыша. «Я был на центральной улице села Пуркарь – немного ниже примэрии – на вызове. Случайно глянул через ворота и заметил, что обидчик поднимается в гору. Я окрикнул его. Тот попытался бежать. Я сразу же догнал его, задержал и доставил в Инспекторат полиции района Штефан Водэ», – вспоминает полицейский.

Если бы женщина знала, что его закроют, то хотя они и бедны как церковные мыши, все равно нашла способ помочь ему. Но Ион никогда не рассказывал ей, что именно случилось. Ей и по сей день точно неизвестно, за что же собственно ее сын попал в тюрьму. Она не понимает, почему Анна сдала его правоохранительным органам.

 «И меня муж поколачивал. Но я не ждала, пока он меня убьет. Я убегала, не то, что моя невестка, которая сразу же вызвала полицию, «скорую»… Можно подумать, что она прямо была при смерти. Ей надо было мне пожаловаться… Если бы я пошла в суд… Я уже старая, сказала бы и я что имела сказать. Кто его вытащит теперь? Кто ему поможет? Денег у меня нет. Быть может, амнестия будет. […] Хорошо, что работа меня отвлекает, иначе сошла бы с ума», – делится своим горем 65-летняя женщина и вытирает навернувшиеся на глаза слезы отекшими от тяжкого труда руками.

В Кишиневском профильном центре, куда определили Анну, она полностью поправилась. Вернувшись в село, начала все сначала. Затем у нее завязался роман с Артемом – лучшим другом Иона, а на днях они даже подали заявление о сочетании браком. Церемония запланирована на май, затем они устроят небольшой праздник в кругу семьи. Свадебное пласты у невесты уже есть – старшая сестра прислала немного денег и она смогла его купить.

Анне хочется, чтобы ее новый избранник, который тоже на 10 лет старше, «не бил, чтобы мы ладили, поддерживали друг друга и выслушивали мнение друг друга».

Отношениям с Ионом положила конец намного раньше, когда она еще находилась в столичном центре, а он был объявлен в розыск. Однажды Анна вышла за покупками и неожиданно столкнулась с тем, кто не раз избивал ее. Девушка уже не боялась его и в конце разговора заявила ему: «У меня другая жизнь – забудь о нас».

Она признает, что все же дорожила Ионом, но «ему надо было раньше думать – теперь уже поздно»». По ее словам, она очень сильно его поддерживала, часто подбадривала, но только он никогда не воспринимал ее всерьез и резко заявлял ей: «Я знаю, что делаю».

Глава VI

Veni vidi vici?

Благодаря инциденту с Анной Александру оказался примером для 100 полицейских района Шефан Водэ. «В ходе одного из заседаний я позволил ему объяснить своим коллегам шаг за шагом, как было составлено тогда незамедлительное ограничительное предписание, чтобы все могли лучше применять эту процедуру в своей работе», – пояснил начальник Отдела общественной безопасности Инспектората полиции района Штефан Водэ Василе Полобок.

Прокручивая случившееся 17 марта и обдумывая последствия внесенных в законодательство изменений, Василе Полобок подытожил: «Сегодня, если есть случаи бытового насилия, требующие незамедлительного ограничительного предписания, мы можем сразу же выдворить агрессора из семьи на 10 дней и угроза исчезает». Однако до вступления нововведения в силу полицейским отводилась преимущественно роль зрителей.

Все что они могли сделать для жертвы, так это составить защитное предписание, «но на это требовалось время. В течение 24-х часов оно рассматривалось в суде, но пока писали заявление, пока отправляли ходатайство с доказательствами… И поскольку такое происходит ночью, наше вмешательство не было незамедлительным, у нас не было рычагов, чтобы удержать обидчика подальше от жертвы, и он продолжал жить с ней под одной крышей. Угроза была неизбежной и нередко исход был смертельный», – резюмирует Василе Полобок.

Как показывают статистические данные за последние 10 лет, предоставленные Генеральным инспекторатом полиции (ГИП), в среднем 27 человек погибают за год на фоне бытового насилия, а кроме того 22 человека оказываются в тяжелом состоянии.

Теперь это нововведение – незамедлительное ограничительное предписание – обеспечивает полицейским 10-дневную передышку. Этого достаточно, чтобы разобраться со всеми бумагами и, если необходимо, собрать нужные доказательства и потребовать в суде вынесения защитного предписания. При этом они могут заниматься и остальными вверенными им случаями.

«Надо заполнить немало бумаг. Это предполагает много бюрократической работы. Много возни и головной боли, но выхода нет. Если действительно работать, то результат ощущается. Больше всего радуешься, когда видишь результат. Люди ждут незамедлительного вмешательства. Мы пришли и отреагировали. Именно так и происходит сегодня», – утверждает Александру Вердыш.

Он также уверен, что именно командная работа стала ключом к успеху, когда им довелось вынести первое незамедлительное ограничительное предписание. Даже Василе Полобок при каждом удобном случае вновь напоминает полицейским, что когда они сталкиваются со случаем насилия в семье, им необходимо идти на вызов вместе с примаром и социальным ассистентом.

«Перемены ощущаются особенно там, где работает многопрофильная команда и где действуют неправительственные организации, оказывающие содействие. Когда жертва пользуется поддержкой на местном уровне и не остается на произвол судьбы, тогда происходит изменение восприятия и информация распространяется иначе», – подтвердила координатор Национальной коалиции «Жизнь без насилия в семье» Вероника Телеукэ.

После случая с Анной Александру Вердышу довелось вынести в коммуне Пуркарь еще четыре незамедлительных ограничительных предписания. Теперь он уже справился без помощи Иона Оборочану или Василе Полобока. «Сейчас это уже все равно что выпить глоток кофе», – с гордостью и ностальгией поведал нам участковый.

Кстати говоря, по данным Генерального инспектората полиции, с 17 марта 2017 года и до конца 2017 года участковые в Республике Молдова вынесли в отношении семейных агрессоров в общей сложности 2.161 незамедлительное ограничительное предписание. Так, бесспорным лидером на этот счет является Ниспоренский район (201), далее в рейтинге следуют мун. Бельцы (189) и Кэлэрашский район (141). Район Штефан Водэ занял только 25-ое место, которое он делит с Чимишлийским и Кэушенским районами – в каждом из них вынесено по 24 подобных предписания.

Вместе с тем, статистика ведомства выявила значительный разрыв в том, что касается ознакомления сотрудников правоохранительных органов с новым способом защиты жертв домашнего насилия.

Если в течение 2017 года Александру Вердыш вынес в коммуне Пуркарь, где проживает порядка 2.300 человек, 5 незамедлительных ограничительных предписаний, то полицейские всего Криуленского района вынесли точное такое же количество предписаний. И это при том, что в соответствующей административно-территориальной единице проживает в 30 раз больше людей.

По всей видимости, все дело в оттоке кадров, обусловленном низкими зарплатами и отсутствием необходимого оборудования. «Текучесть кадров очень высокая. А это отрицательно сказывается на работе. В конечном счете, полицейские уходят из системы, тогда как мы вкладываем средства в обучение сотрудников. Кроме того, мы только в начале пути, у нас не было возможности охватить всю страну учебными мероприятиями, посвященными незамедлительным ограничительным предписаниям», – пояснил начальник отдела Главного управления общественной безопасности Генерального инспектората полиции Генадие Нямцу.

Эпилог

«Хочу напомнить […] об исследовании, посвященном насилию в отношении женщин в Республике Молдова, и […] отметить, что 63% женщин в течение жизни сталкивались, по меньшей мере, с одной формой насилия, 12% женщин подвергались всем формам насилия, а 40% женщин, по крайней мере, один раз в жизни страдали от физического насилия со стороны своего супруга или партнера», – заявила замминистра труда, социальной защиты и семьи Виорика Думбрэвяну в ходе парламентских дебатов, состоявшихся 7 июля 2016 года, когда проект, который внес в законодательство незамедлительное ограничительное предписание, принимали в первом чтении.

Хотя новый инструмент и хвалят, «в одиночку» ему не справиться с этим пагубным явлением, уверен адвокат Ион Оборочану. По его мнению, этот инструмент должен сопровождаться защитным предписанием, что, судя по статистике за 2017 год, не происходит. Стоит уточнить, что хотя было вынесено свыше 2.000 незамедлительных ограничительных предписаний, только в 878 случаях затем были вынесены и ограничительные предписания.

С точки зрения адвоката, бороться с насилием семье можно только, следуя четко установленному алгоритму: незамедлительное ограничительное предписание → защитное предписание → осудительный приговор. Таким образом, и права жертвы обеспечены, и степень ответственности агрессора повышается.

«Нелогично выносить только незамедлительное ограничительное предписание сроком на 10 дней. Агрессор возвращается домой и продолжает чинить насилие. Только в течение 2017 года произошло 31 убийство в семье. Ответственность за эти случаи возлагается на государство. Законодательство у нас почти совершенное, однако по вертикали и по горизонтали существует безответственность государственного сектора – полицейских, прокуроров, местного публичного управления, органов опеки, органов попечительства, да и сообщества в целом. Полицейским и прокурорам надлежит действовать, а не просто выносить ограничительные предписания только ради галочки и отчетности».

Более того, 293 семейных агрессора нарушили ограничительные предписания, вынесенные в 2017 году. За такое нарушение закон предусматривает арест (на 3-10 дней) или штраф (1.200-3.000 леев). И если арест на некоторое время решает проблему, то штраф только еще больше усугубляет ситуацию.

«Штраф выплачивают из семейного же бюджета, а если в семье есть дети и им нужна, скажем, пара сапог?! Если же обидчика помещают под арест, то он через несколько дней выходит, возвращается домой и может избить женщину еще сильнее. Именно поэтому мы сейчас ратуем за продление срока ареста или за применение неоплачиваемого труда в пользу общества и даже выступили с соответствующей инициативой. Это лишь мелкие недостатки. Когда разрабатывается закон, не всегда можно предусмотреть, как все будет на деле», – утверждает координатор Национальной коалиции «Жизнь без насилия в семье» Вероника Телеукэ.

* имена изменены для защиты личности действующих лиц.

 Иллюстрации – Диана Рошкован