Ilinca Televca«Лежу на диване. Понимаю, что не могу заснуть, и открываю глаза. Напротив моего дома стоит другой, на него поднимается статуя [Авраама] Линкольна и забирается в окно. Пока я смотрю на это, замечаю с другой стороны, как десятки советских оловянных солдатиков начинают запрыгивать в мое окно и направляются ко мне, чтобы захватить.
Я пугаюсь, матерюсь и приказываю себе смотреть в другую сторону, авось, увиденное исчезнет. Но, когда смотрю в противоположную сторону, вижу на тумбочке бонг, через который курил. Вдруг он начинает сгибаться и очень быстро закручиваться вокруг собственной оси. Говорю сам себе: если завтра бонг будет искривленный, значит, все это происходило на самом деле. И пока думаю об этом, вижу, как моя рука начинает выходить из стены, останавливается у бонга и выпрямляет его».
.
Описанное выше Дима называет «самой крутой галлюцинацией» за все годы потребления наркотиков. Она продлилась практически сутки. После того путешествия его тело на несколько дней превратилось в овощ.
Он жил в Бухаресте в Третьем секторе в комнатушке площадью примерно 12 кв. м., которая казалась призраком коммунистического периода Румынии. Некогда белые стены приобрели бежевый оттенок, а занавески невозможно было отстирать от налета времени.
Налево от входной двери стояла кровать, перед ней — тумбочка, а справа — старый видавший виды шкаф. Не новее была и чугунная батарея, которую уже десятки раз красили и перекрашивали. На полу валялась грязная одежда, служившая ковром.
Все это происходило 13 с лишним лет тому назад. Диме в то время было 18 лет. Тогда он обменял девять лет своей жизни на наркотики.
История Думитру [Димы — прим. ред.] Колесникова, которую вы сейчас читаете, представляет собой «восстановление» его воспоминаний о том периоде. Сегодня Диме 33 года, он работает административным менеджером в компании своего отца, пишет музыку у себя дома, страдает проблемами с памятью и, вообще, сложностями в плане умственной целостности.
В декабре 2023 года исполнилось пять лет с тех пор, как Дима завязал.
***
За несколько месяцев то того, как стал стабильно потреблять наркотики и психотропные вещества, Дима несколько раз курил коноплю. Причем не потому что ему очень хотелось попробовать, а чтобы произвести впечатление на девушку. «Она дала понять, что ей хочется попробовать курить, а я даже и не вспомню, как нашел ту травку. Причем только для того, чтобы произвести на нее впечатление. Так я и решил тоже попробовать. И было кульно. Я понял, о чем идет речь, и происходящее вокруг мне было пох*й [все равно — прим. ред.]. Причем пох*й была и та девушка».
В Бухарест Дима перебрался в 2009 году, хотя по первоначальному плану собирался в Страсбург, куда подал документы о зачислении на экономический факультет. Его главной задачей было выбраться из дома, и неважно было куда поступит и в каком городе будет жить.
«Я подал документы о зачислении на экономический факультет во Франции. У меня были такие же оценки как и у моего одноклассника. У нас обоих средний бал составлял 9,2, ему однако утвердительный ответ прислали раньше, а мне же только в октябре. Вот почему, пытаясь удостовериться, что точно смогу свалить из дому, решил подать документы для зачисления на экономический факультет Румынско-американского университета в Бухаресте. Я уже не мог находиться в Молдове, искал любой вариант, чтобы только не задерживаться здесь», — рассказывает Дима.
Во время того года учебы в Бухаресте жизнь Димы разделилась на «до» и «после». Некоторые вещи он вспоминает ясно, а другие — с трудом. Но никак не сможет забыть то, как решил употреблять тяжелые наркотики. Долго уговаривать самого себя не пришлось. Просто когда оказался в Бухаресте, был рад, что избавился от опеки семьи, и может сам принимать все решения.
«Я был с парнем из Кишинева. Кстати, когда-то давно мы с ним впервые пересеклись на олимпиаде по биологии. С ним у нас были две общие вещи — увлечение биологией и блюзом. Мы вместе играли в городе — он на губной гармошке, а я — на гитаре. Однажды заметили магазин с легальными наркотиками прямо на Римской площади и решили заглянуть посмотреть, что там».
Вспоминает, что для него 18-летнего юноши из Молдовы это место было привлекательным. Все ему казалось очень цивилизованным и современным. «Я сказал консультанту, что не пробовал ничего кроме конопли, и попросил что-то легкое. А он дал нам спайс — один из самых опасных наркотиков. Случившееся после было совсем нелегким, так как спайс действует практически мгновенно».
Спайс представляет собой полученные лабораторными путем химические вещества, воздействующие подобному каннабису, поэтому спайс называют и «синтетическим каннабисом». Часто такими веществами обрабатывают сухие растения, затем фасуют их в виде смесей для курения или для использования в ароматических лампах (вдыхают их пары).
Дима понимал, чтó именно он вводит в себя. Ему нравилось такое состояние эйфории, ему было проще общаться с людьми, он чувствовал себя свободнее и увереннее в себе. Но не понимал процесса зависимости на научном уровне. Позже он нашел объяснение и этому.
«Теория, в которую я верю, раскрывает две возможности, связанные с развитием зависимости. Первая касается генетической предрасположенности, которую можно подразделить на два варианта: либо у тебя мало рецепторов для определенного вещества, либо это вещество вырабатывается в ограниченном количестве в организме.
Вот, к примеру, эндорфин. Это одно из сильнейших веществ, связанных с зависимостью. Возьмем двух близнецов с одинаковым генетическим годом, которые родились в один день. Если один из них попадает в любящую семью, а другой — в менее благоприятные условия, и оба однажды переживут травму, то их реакция будет значительно отличаться.
Первый близнец, который воспитывался в любящей семье, может по-другому отреагировать на боль. Его учили, что в сложные моменты существуют поддержка и сострадание. Вот почему ребенок, выросший в семье с позитивной атмосферой, учится идти по пути, на котором его мозг адаптируется к возникающим вызовам.
И, наоборот, выросший в неблагоприятных условиях, вероятно, будет жить в боли и страдании, пока найдет решение. Он может попробовать восполнить отсутствие поддержки, употребляя такие вещества, как героин. Он может подумать, что жил с этой болью столько лет, а теперь нашел способ избавиться от нее с помощью наркотиков».
Хотя Дима родился в любящей, заботливой семье, как и первый близнец, все изменилось после того, как в детстве от попал в аварию. «Из-за перелома позвоночника родители были очень строгими, причем часто из-за того, что боялись за мое физическое состояние. К примеру, мне не разрешалось заниматься определенными физическими упражнениями, как другим детям, а из-за этого между мной и внешним миром возникла стена. Такая строгость стала проблемой на бессознательном уровне, ведь, оказавшись в Бухаресте, я увидел, несколько все доступно, и насколько широк мир».
С другой стороны мать Димы говорит, что, на самом деле, перенесенная сыном травма заставила их быть более внимательными и заботливыми к нему. «Когда ребенок растет, он должен брать на себя определенные обязательства, чтобы вырасти более ответственным. Но если происходит наоборот, и все сложности, выпадающие на его долю, взваливают на себя родители, то он думает, зачем что-то делать, если мать и отец решают вместо него. Но, тем не менее, я не думаю, что мы виноваты в том, что Дима пристрастился к наркотикам. Мы же просто пытались защищать его. И вообще старались дать ему все самое лучшее».
Чем шире становился его внутренний мир под воздействием наркотиков, тем больше сужалась его связь с действительностью. Было достаточно практически однажды «попробовать», чтобы Дима понял — у него появилась зависимость от наркотиков.
В свой первый месяц в Бухаресте он потратил на наркотики 700 евро, а ведь родители дали ему эти деньги на несколько месяцев пребывания. Парень понимал, что он уже столкнулся с проблемой, но, чтобы смягчить чувство вины, состояние тревожности и страх, увеличивал дозы. «Когда «выкурил» свою тревожность, понял, что могу проделать то же самое с любым чувством».
Когда деньги у него закончились, нашел выход — стал одалживать. При этом угрызений совести не чувствовал — знал, родители дадут ему еще денег, и он сможет расплатиться с долгами. Не помнит точно, как сообщил родителям, что уже потратил все деньги, но точно знает, что прибегал к манипуляциям, как обычно поступают уже ставшие зависимыми люди.
В его ежедневном «меню» непременно присутствовал спайс или любой другой наркотик, который ему кто-то рекомендовал или кто-то давал попробовать. «Думаю, я перепробовал все, что только было возможно, за исключением инъекционных наркотиков. И вообще в первые три года my drug of choice был спайс, а потом перешел на каннабис».
Самый жестокий и тяжелый наркотик, который довелось употреблять Диме, оказался и самым доступным. Купил его в аптеке, заплатив за него несколько ронов (новых румынских леев). Без рецепта или назначения врача, так как на самом деле, это раствор наружного применения для женщин. Под воздействием этого препарата Дима лежал плашмя три дня подряд и пережил галлюцинации, описанные в начале этой статьи.
Найти наркотики и дилеров не составляло для него труда. «Я выходил на них через всяких друганов. Помню, однажды, оказавшись в Братиславе, всего через час нашел, у кого купить коноплю. Ну, типа, свинья всегда найдет свое болото. Так и я, а также многие как я».
***
Нам пришлось встретиться с Димой несколько раз, чтобы как можно точнее восстановить картину его прошлого. В первый раз мы пообщались на террасе в столичном секторе Чокана. Вторую встречу назначили у него дома. Жилье он делит с двумя кошками, двумя собаками, четырьмя гитарами, множеством книг на полках и, самое важное, с музыкой, которая, в отличие от других вещей, всегда была с ним рядом.
«Музыка всегда была в моей жизни. Даже когда я находился в самой кромешной тьме. Музыка всегда была параллельно с происходящим. Я употреблял и играл. Я играл и употреблял. Это был бесконечный круг».
Одна из комнат, в которых Дима проводит больше всего времени, темная, а с потолка свисает люстра, излучающая теплый слабый свет. Он садится на тесный стул перед компьютером. Рядом находятся микшер и синтезатор — его волшебные палочки, помогающие ему в музыкальном творчестве. Дима глубоко вздыхает и говорит:
«Знаешь, наркотики открыли во мне вещи, которые уже были во мне, но которых я боялся. К примеру, я думал, что слишком глуп, чтобы поступать на биологический, но употребляя наркотики, нашел в себе смелость через год бросить экономику и перевестись на факультет биологии. Затем я стал понимать свою интеллектуальную ценность. То же самое и с музыкой — понял, что не такой уж я никчемный, поэтому могу заниматься музыкой».
2009 год был далеко не самым поворотным в его жизни. На его долю выпало и много других лет, когда самым важным для него было найти наркотики.
National Institute of Drug Abuse определяет зависимость как хроническое рекуррентное нарушение, которое характеризуется поиском и компульсивным употреблением наркотиков вопреки неблагоприятным последствиям. Считается умственным нарушением, так как сопряжено с функциональными изменениями на уровне мозговых цепей, задействованных в вознаграждение, стресс и самоконтроль. Такие изменения могут сохраняться долгое время после прекращения приема наркотиков.
Специалисты также отмечают, что зависимость схожа с другими заболеваниями, к примеру, с заболеванием сердца. Оба нарушают нормальное и здоровое функционирование органа тела, оба оказывают серьезные пагубные последствия и оба во многих случаях поддаются предупреждению и лечению. Но если их не лечить, могут сохраняться длительное время и привести к летальному исходу.
Учебу бросать он не хотел, иначе пришлось бы объясняться с родителями, которые к тому времени хотя и подозревали что-то, не верили, что речь идет о зависимости и что их сын — наркоман.
В целом, по словам Димы, зависимость можно разделить на три периода: начальный, промежуточный и период ухудшения. «Во время начального периода, который известен еще как розовый и который в моем случае продлился примерно год, постоянно ощущаешь радость. Порой мне даже удавалось получать хорошие оценки в универе, возможно, даже десятки. Я мечтал стать великим биологом и исполнить свою детскую мечту — трансплантировать гены баобаба отцу, чтобы он смог прожить две тысячи лет».
Однако летом 2010 года, когда ему надо было переходить с первого курса биологического на второй, наступил самый сложный период, то есть ухудшение. Тогда Дима практически выбрал бомжевание. Вдохновила его на это статья, которую он прочел в детстве. Чтобы написать свою статью, ее автор прожил два месяца в сообществе бомжей.
Однако своим выбором Дима преследовал иную цель. «Я решил три месяца тратить деньги на наркотики, а не на съемное жилье. В этом была и своего рода романтика. По крайне мере, мне тогда так казалось. Мои родители и по сей день ничего об этом не знают».
В 2010 году, когда Дима уже год употреблял каннабис, в ежегодном отчете о потреблении наркотиков и незаконном наркообороте указывалось, что именно этот наркотик чаще всего употребляют в Молдове.
Так, в 2010 году примерно 3,9% населения в возрасте от 15 до 64 лет употребляли каннабис по меньшей мере раз в жизни. Основной контингент его потребителей — мужчины из городской местности.
А дозы тем временем увеличивались. Дима жил, чтобы употреблять, и наоборот. Кроме того, сталкивался с разными депрессивными состояниями, с которыми уже не помогали справляться даже наркотики.
«У меня не было аппетита. Не мог пить воду. Моей пищей были наркотики. Мое тело было настолько отравлено, что принимало только наркотики. Я выкуривал по 10-15 г в день, а рекордом стали 20 г травки. Это количество каннабиса равно объему дыма от по крайней мере трех выкуренных пачек сигарет», — поясняет Дима.
Дошло до того, что он стал весить 45 кг, то есть половину своего нормального веса. Именно после этого ему впервые стало страшно. Впервые за все время употребления наркотиков. И это же побудило его завязать на три месяца.
Сорвался в свой день рождения, когда ему исполнился 21 год. Сказал себе, что ничего не случится, если выкурит косячок. Тогда же от него отвернулся один из немногих приближенных друзей, которые у него еще оставались. «Он попытался мне помочь, но невозможно помочь тому, кто употребляет. От него надо отвернуться, ведь лишь он сам в состоянии помочь себе».
Так начался еще один период, когда он употреблял, и продлился этот период шесть лет подряд. За это время Дима успел сменить примерно восемь мест работы: трудился в хостеле, турагентстве, скреплял школьные карты, был менеджером по продажам, затем работал над собственным проектом карты Кишиневе для туристов, потом был барменом, после чего опять вернулся в сферу продаж. Его последней временной работой в тот период был call center, но не помнит точно, чем там занимался. Весь заработок шел исключительно на наркотики и очень редко на еду.
В тот же период он был в сложных, абьюзивных отношениях. «Порой мне кажется, что в тех отношениях я раздваивался. С одной стороны был романтический, спокойный и участливый Дима, а с другой — воплощение демона. Чаще всего я был вторым персонажем — вечно недовольным, постоянно ищущим повода для ссоры, а порой это приводило к словесному насилию, сжатым кулакам или даже ударами кулаком по стене. Не знаю, почему она так долго оставалась со мной, но расставание с ней подтолкнуло к мысли о том, что она была последним в моей жизни человеком, которому еще было дело до меня», — признается Дима.
Единственное, что не бросил Диму, а, точнее говоря, что не бросило Диму, была музыка. Он играл на улице. Играл на всякого рода party. Устраивал закрытые концерты, на которых занимался джемингом со знакомыми, увлекающимися как он, музыкой.
В 2016 году Дима понял, что остался один — только он, его зависимость, его страхи и музыка. Даже комната, в которой жил, была почти пустая. У него оставались только бонг, тумбочка, старый шкаф, кровать, да пожелтевшие от времени занавески. Все вещи, которые были до этого в комнате, он заложил: три телефона, его компьютер, компьютер и гитару подруги, еще две личные гитары.
На то время он задолжал в общей сложности примерно 20 тыс. евро. И уже никто не соглашался давать ему деньги взаймы. Таким образом, у него оставалось два выбора: либо выйти на улицу, но уже не из романтических побуждений, и жить среди бомжей, или позвонить родителям и просить о помощи.
«Я выбрал второй вариант. Рассказал обо всем честно, как на духу, и попросил помочь. Уже на следующий они были в Бухаресте. И вместе мы вернулись в Кишинев, но только на неделю — за это время они нашли рехаб (реабилитационный центр — прим. ред.) в Израиле».
Матери Димы тот период вспоминается как очень сложный, тогда они с мужем чувствовали себя одинокими и беспомощными. Они знали о Диминой проблеме практически с первого года, когда он пристрастился к наркотикам. Знали, что одалживает деньги; он брал взаймы даже у тети или сестры из Канады. «Мы пытались найти решение, выплатит некоторые долги, о которых нам было известно, искать помощь для нас самих в качестве его родителей».
Многие от них отвернулись, признается мать Димы. Но женщина никого не винит, ведь, сама же признает, что до появления зависимости у собственного сына она презирала тех, кто потребляет наркотики. Не знала, что, по сути, они больны и нуждаются в специализированной помощи.
Женщина четко вспоминает тот момент, когда, впервые за все годы потребления наркотиков, Дима попросил у них помощи. «Он позвонил и попросил забрать его из Бухареста. Он нам сказал: Мама, папа, я пытался самостоятельно выбраться, но не могу. Помогите мне. Мы сразу сели в машину и отправились в Бухарест, чтобы забрать его домой. Дима предлагал закрыть его на даче и оставить там на период абстинентного синдрома, но мы сказали ему, что он не животное. И мы не можем бросить его там. Сели за компьютер, задали в интернете поиск реабилитационных центров для наркоманов и нашли один такой центр в Израиле. Сразу же позвонили туда, а мне ответили: Приходите [хоть] завтра. Из Бухареста мы привезли его в понедельник, а в четверг уже улетели в Израиль».
По словам Димы, в Израиле пробыл только три месяца, хотя надо было остаться еще на 12. А все потому что вел себя грубо и поссорился с администрацией рехаба.
«После Израиля завязал на год и десять месяцев. Все это время хуярил [трудился очень интенсивно — прим. ред.], чтобы вернуть долги, о которых помнил. Я просыпался и ложился с этой цифрой — 20 тыс. евро — в голове, пока не вернул долги. Но потом был рецидив. Из-за прессинга на протяжении этих почти двух лет я опять сорвался».
Употреблял не долго — примерно месяц. Столько же продлился и второй период реабилитации. На этот раз ему было гораздо проще взять себя в руки, ведь в Молдове он уже знал сообщество N.A. (Narcotics Anonymous), а также услышал об Аркадии Астрахане — специалисте в области ургентной медицины, психотерапевте и директоре Кризисно-реабилитационного центра, с которым связался напрямую и попросил о помощи.
«В рехабе пробыл 26 дней вместо 28. Не знаю, как мне удавалось проделывать уловки, я считал себя всезнайкой. Несмотря на запреты сумел пронести с собой телефон, выходил на репетиции и вел себя примерно так же как в израильском рехабе. Думаю, тогда я еще переживал период отрицания», — признается Дима.
Меньше чем через месяц после того, как покинул кишиневский рехаб, собрал чемодан и улетел за океан. «Мне позвонил племянник из Канады и сказал, что не в состоянии справится с зависимостью. Я же надел маску спасателя, собрал чемодан и отправился к нему. Несмотря на два собственных рецидива, причем один случившийся буквально недавно. Тогда сам я теоретически был еще не в порядке».
Пробыл там месяцев шесть и опять сорвался — аккурат в свой день рождения. «Не знаю почему, но решил закурить косяк. Вероятно, чувствовал себя не очень хорошо после стольких резких перемен. Все связывали со мной определенные ожидания. Да еще несчастный синдром спасателя давил на меня».
После того единственного косяка, выкуренного в свой день рождения, Дима воздерживался еще полгода, затем вернулся в Молдову с целым чемоданом разочарований, обид и вины. «Я был очень разочарован собой и жизнью. С одной стороны я немного заработал на стройке и купил себе гитару, которую в жизни не позволил бы себе останься дома, но с другой — был очень потерянным, давило на меня состояние тревожности».
Он уже не употреблял почти год. Но вновь сорвался. «Я вспоминаю один эпизод незадолго до рецидива. По пути на вечеринку сел на бордюр и заплакал навзрыд. Понимал, что не хочу быть на той вечеринке, ведь я едва держу себя в руках. Позвонил маме и сказал ей, что не знаю, что со мной творится; по сути, вроде все хорошо, но я не могу жить. Это состояние продлилось около недели, а потом был новый рецидив — в течение месяца я опять стал употреблять травку и спиртное».
В 2021 году Дима выпустил альбом Is this even practice, dude?, в который вошла и песня Third eye suicide, сочиненная, когда его одолевали суицидные мысли.
Это был его третий и последний рецидив. В декабре 2018 года Дима отправился в рехаб в Одессе, где пробыл два месяца, затем его перевели на четыре месяца в Херсон. С тех пор прошло 1.843 дня воздержания. И примерно 156 недель с тех пор, как он посещает клуб N.A.
«В клубе N.A. предусмотрены 12 шагов для восстановления. Я хожу туда три года и дошел до четвертого шага. Вероятно, это самый трудный шаг в процессе реабилитации, ведь в это время ты прорабатываешь прошлые и сегодняшние обиды. Ты работаешь с собственной виной и с отношениями со своими близкими. Это сложный самоанализ, в его ходе ты затрагиваешь больные вопросы. Этот шаг я прохожу уже целый год и это достаточно сложно».
В клубах анонимных наркоманов нет оплачиваемых консультантов. Зато его члены, пережившие проблемы наркозависимости, делятся собственным опытом и помогают тем, кто еще борется с ней. Более того, достигнув определенного уровня, члены клубы могут стать кому-то наставником, чтобы помогать в процессе реабилитации.
«Происходит некое откровение, когда понимаешь, что человек, с которым общаешься, чувствует или пережил нечто подобное. Более того, эти разговоры помогают тебе вспомнить, с чего ты сам начинал, и какого прогресса добился. Я не употребляю пять лет, иногда это дает уверенность в том, что ты больше никогда не вернешься к наркотикам. Когда общаешься с человеком, который не употребляет месяц, понимаешь, что ты был таким же, а твое усилие достичь нынешнего этапа было слишком огромным», — признается Дима.
В конце 2021 года в Молдове насчитывалось 11.707 официально зарегистрированных наркоманов, говорится в Докладе «Потребление и незаконная наркоторговля». В нем указывается на снижение числа новых случаев наркоманов, взятых на учет, — 487 человек против 537 в 2020 году.
С другой стороны в общем числе новых случаев, взятых на учет, основная доля приходится на употребление марихуаны — 246 (или 50,5%), тогда как каннабис остается наркотиком, который чаще всего изымают на национальном уровне, подчеркивается также в докладе.
Уже почти восемь лет и Димины родители посещают клуб родителей N.A, а это помогает им избавиться от желания контролировать сына. «Это его жизнь, его выбор. Если Дима захочет употреблять, он это сделает под моим контролем или без него. Я пытаюсь не душить его своей заботой и вниманием и доверять ему. Знаю, что сейчас он со мной искренний, ведь не будь он искренним, стал бы опять употреблять. Я понимаю, что это неизлечимая болезнь. Уже почти пять лет Дима чист, он работает, занимается музыкой, живет нормальной, обычной жизнью, но также я осознаю, что срыв у него может случиться и через пять лет, и через 10, и через 30», — говорит нам его мать.
***
Дима продолжает сидеть на тесном стуле перед своим компьютером. Лицо освещается светом, который излучает монитор. В качестве музыкального фона включает песню Dima fingerstyle. Это пародия на песню, которая уже «гуляет» по интернету». Дима пока еще не выложил в сеть свою пародию. Улыбается, шепотом произносит несколько слов из этой песни, затем начинает рассказывать о том, что не дает ему сорваться эти пять лет.
«Знаешь, я ни о чем не жалею. Я конкретно вбил себе в голову парадигму: будешь сожалеть, наступит рецидив. А я боюсь рецидива после стольких лет. Страх вновь взяться за наркотики не иррационален. Это не то же самое, как бояться выходить из дома из-за того, что на улице может укусить бездомный пес. Наоборот, именно этот страх не дает мне расслабиться и сорваться».
Сейчас отношения Димы с родителями гармоничные, парень признается, что за эти пять лет они научились взаимодействовать и строить свои отношения. Дима продолжает работать в компании отца, сочинять музыку дома и размышлять о целях на будущее.
«У меня нет никакого смысла, но у меня очень классическая цель — завести семью. Думаю, в настоящее время это моя самая большая и важная цель».
.
Фото – Влайку Бундуки
Редактор румынской версии – Николае Кушкевич