[100+] «Уж очень мне темно»

Потоки жарких солнечных лучей заливают улочки, которые заполонила возвращающаяся с занятий веселая малышня. Зато из-за полуденного зноя дворы опустели – только кое-кто из местных жителей рискнул выйти поработать в наводненные зеленью огороды.

Когда на село Бушэука Резинского района обрушивается настоящий дождь из солнечных стрел, жизнь здесь обретает другой ритм и меняет свои краски. Но для тетушки Иоаны ритм остается прежним – сгорбившись и опираясь на трость, она проделывает всего парочку шагов. Что же касается красок, то о них она ничего не знает. Уже 15 лет ее глаза ничего не видят. «Слишком много они повидали на своем веку».

.

Ее лицо испещрено морщинами, а на руках видны синеватые прожилки вен. Старуха проводит практически все время в своем обветшалом от времени доме. Почти постоянно лежит на кровати, укрывшись толстым одеялом. Но и одеяла ей оказывается мало порой. Чтобы немного унять дрожь, которая сотрясает ее худощавое тело, тетушка Иоана натянула на себя толстую кофту, а на голову повязала синий цветастый платок.

Когда ей что-то нужно или когда просто хочется убедиться, что она не одна, зовет свою дочь Веру. Этой женщине уже перевалило за 60, она одета в синий халат, а уже поседевшие волосы скрывает под шарфом. Чтобы ответить матери, Вере нужно подойти к ее левому уху и громко крикнуть.

Иначе та ее просто не услышит. Два года тому назад, когда тетушка Иоана отметила столетие, судьба решила преподнести ей менее приятный подарок. Все случилось после того, как группа местных чиновников пришла к ней поздравить и пожелать долгих лет жизни. Тетушка Иоана тогда очень переволновалась, артериальное давление у нее поднялось и с тех пор она стала плохо слышать, рассказывает Вера.

Чтобы заботиться о матери, женщина в очках и с глубокими морщинами на челе оставила Кишинев и перебралась обратно в отчий дом. К тому времени муж старушки уже скончался, а два года спустя при неизвестных обстоятельствах умер и самый младший сын семьи. Все эти события окончательно подкосили тетушку Иоану. «Она уже не могла самостоятельно заботиться о себе», – рассказывает Вера, обхватывая ладонями кулачки своей матери.

Вначале она переехала к матери только на зимнее время, но потом так и осталась в родном селе. «Я была единственной дочерью и мой долг – помогать ей», – поясняет женщина.

Тетушка Иоана родила 10 детей, а половину из них даже пережила. Первые два умерли еще во время войны, еще трех не стало уже в мирное время. Оставшиеся пять – четыре сына, которые уже давно обзавелись семьями, и уже единственная дочь, то есть Вера.

«Никому такого не пожелаю, ведь рядом с больным и здоровый занеможет. Порой мне хочется кричать, но меня некому услышать, мне некому помочь. Неизвестно еще какая участь ожидает и нас самих на старости лет», – размышляет наша собеседница.

Но тетушка Иоана не в курсе размышлений своей дочери. Слабым голосом она выдает: «Уж очень мне темно. На меня навалились все беды и все печали. Сердце, печенка (печень – прим. ред.) и ноги уже не принадлежат мне».

.

* * *

Иоана Барган родилась в самый разгар Первой мировой войны, а в марте нынешнего года ей исполнилось 102 года. Это самый пожилой человек в Резинском районе и одна из немногих женщин, которым удалось «провести» отечественную статистику, в соответствии с которой ожидаемая продолжительность жизни среди женщин составляет 76 лет.

Тетушка Иоана живет в селе Бушэука, но сама родом из близлежащего села Когылничень. Там и выросла вместе с двумя братьями и тремя сестрами. Она пережила их всех. Последняя из сестер скончалась в прошлом году, не дожив до 90 лет.

Там в родном селе Когылничень тетушка Иоана проучилась всего четыре класса. Это было еще «при румынах». «Священник приходил раз в неделю, учил нас осенять себя крестным знамением, читать «Отче наш», – ударилась старушка в воспоминания. Перевела дух и промолвила: «Я забыла… Уже забыла…».

Зато некоторые молитвы она помнит до сих пор. Ее сын Аврам сам уже пенсионер. Это добродушный мужчина с седой бородой, который помогает кишиневской церкви Рождения Богородицы. По его словам, в прошлом году, когда они вместе со священнослужителем той церкви приезжали навестить мать, старушка прочла им не только «Отче наш», но и Псалом 50. «… Дай мне услышать радость и веселие, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные…».

«Все собравшиеся были поражены, что такая старая женщина смогла запомнить столько молитв. Такая память – настоящий феномен. Но мать мне говорила: «Аврамчик, я с ними [молитвами] ложусь и с ними же пробуждаюсь».

Он жалеет свою мать, ведь она всю жизнь трудилась. «Мать рано вышла замуж, сама строила дом. Поднимала глину, котелец. Отец клал стены, а она приносила котелец за целый километр. Мать таскала такие тяжести… Не представляю себе, как она выдержала все это и еще жива и по сей день».

Хотя память порой подводит тетушку Иоану, все же самые живые воспоминания связаны у нее со школой. «Мы декламировали стихи, танцевали. Однажды меня одели в «триколор». У всех платья были одинаковые, я была в «триколоре».

Вера сидит на диване у изножья старухи. От услышанного у нее округлились глаза: «Об этом я и не знала».

После школы главным занятием была помощь родителям. «Мы отправлялись на поле, пололи. Мальчики косили, а мы собирали пшеницу. Стояла такая жара…».

Все шло своим чередом, пока она не встретила своего суженого. Тетушка Иоана отлично помнит тот вечер. Она сидела на лежанке у одной из своих подружек, когда Харитон положил на нее глаз. «На следующее утро он уже отправил ко мне свою тетушку со сватьями, а через неделю мы сыграли свадьбу. Приехал за мной на украшенной повозке, ведь он был из барской семьи. Музыка, кажись (наверное – прим. ред.), была, но я уже позабыла», – вздыхает старуха.

Просит дать ей кружку воды. Вера берет чашку со стоящей рядом табуретки, окунает ее в металлическое ведро, достает оттуда почти полную чашку и помогает матери обхватить ее пальцами. Старуха сделала пару глотков и поставила чашку на стул. Дочь спрашивает мать, хочет ли она покушать. Старушка отрицательно мотает головой.

Вторая мировая война забрала ее мужа на фронт и чуть было не вернула его. «В Крыме (Крыму – прим. ред.) их окружили и забросали бомбами. Несколько дней пролежал под землей. Когда его нашли, он был контуженным (получил контузию – прим. ред.) и с переломом челюсти. Его доставили в госпиталь и немки три месяца кормили его с ложечки, пока не поправился», – рассказывает тетушка Иоана. – Потом у него был целый ворох бумаг (медицинских справок – прим. ред.). Он постоянно болел. У него были больные легкие».

Последовавшая депортация обошла стороной семью тетушки Иоаны. «Никого не было в списках». Зато от голода невозможно было спастись, поэтому выкручивались как могли.

«У нас было чуточку вина и пока эвакуация (заготовка) добралась до нас, один из кумовьев научил, что делать. У нас было немного шелухи подсолнуха, которой мы топили, и там я спрятала вино. Когда пришли партизаны, они посмотрели, но ничего не увидели», – поясняет старушка и глубоко вздыхает.

«То вино я обменяла на рубаху, на занавесь (занавеску – прим. ред.), лишь бы у нас не отобрали его задарма. Потом мой [муж] ездил в Польшу, продавал там тряпье и привозил то одно, то другое, но больше картоху (картофель)».

Кроме картошки в пищу шли и дары природы. «Росла высокая лебеда. До этого она никогда не вырастала такой высокой. Я отваривала ее и делала из нее лепехи (лепешки), которые мы потом съедали. Жарили их прямо на плите. А еще мы выковыривали сердцевину акациевых веточек, отваривали ее и тоже делали лепехи», – продолжает старушка свои воспоминания, тяжело дыша.

Вера держит ее за руку. «Давай успокойся. И отдохни», – говорит она ей. «Она слишком волнуется, когда о чем-то вспоминает. Боюсь, как бы у нее не поднялось давление», – говорит женщина и дотрагивается ладонью до лба матери.

Однако тетушка Иоана упорствует и хочет продолжить свой рассказ. По ее словам, во время голодухи власти открыли столовую, где людям каждый день выдавали по 100 г чая и хлеб. «Но я откладывала все для ребенка – мой [муж] и слышать не хотел о травах. Господь не оставил нас. Мы не умерли от голода».

.

* * *

Солнце ярко светит, но его лучи не в состоянии проникнуть через два маленьких оконца – им мешают занавески в два ряда. На подоконнике стоят несколько горшков с цветами, которые немного скрашивают интерьер. Между ними можно заметить две иконки и погашенную лампадку.

Диван, стол, комод и телевизор – вот и вся обстановка комнаты. Телевизор стои́т больше в качестве мебели. «Я его редко включаю, ведь она плохо слышит, а если и услышит что-то, то, как правило, это какие-то страшные вещи, и я боюсь, как бы она не переволновалась», – рассказывает Вера.

Женщина признает, что в последнее время ее мать постоянно охвачена не поддающимся контролю страхом. Все, говорят, началось со странного случая. К тому времени тетушка Иоана уже стала незрячей. Однажды она сидела перед домом и отдыхала. Вдруг почувствовала, что рядом с ней кто-то есть, и закричала. Незнакомец бросил только, что ему якобы нужна «теть Вер» и скрылся. С тех пор она боится оставаться одна.

Тетушка Иоана не стала звать дочь, а на ощупь ищет свою палку рядом с печью. Находит ее, опирается на нее и медленно поднимается. Затем опирается о стол и ищет выход из дома. Хотя старушка ничего не видит, «маршрут» ей известен отлично – она проходит его каждый день по несколько раз. В прихожей и ужу у входной двери ей помогает дочь, которая отодвигает занавеску, защищающую дом от летающих насекомых. Муха не преминула тотчас же стремительно влететь в дом и теперь настойчиво жужжит под электрической лампочкой.

Во дворе тетушку Иоану встречает пушистый песик, который активно виляет хвостом и несколько раз доброжелательно тявкает. Старушка сидит на солнце где-то четверть часа, затем возвращается в комнату, придерживаясь уже известного маршрута с помощью палки. Садится на диван, с трудом удерживаясь в положении сидя.

По мнению женщины, причина ее нынешней немощи – физический труд, ведь она сызмальства трудилась в поле. «Тогда не было тракторов, машин, мы все делали руками. Отрабатывали нормы. За это нам выдавали кое-что из продуктов, а также деньги. Лучше всего платили за уборку табака и сахарной свеклы. Дом, стоящий рядом, благодаря нормам и построили», – говорит старушка, показывая на дом, возвышающий в том же дворе. В нем уже никто не живет.

Иоана Барган вышла на пенсию в 50 лет. Тогда ей начислили пенсию, равную «29 леям» (рублям). Теперь спустя пять десятилетий после своего ухода на заслуженный отдых она получает 1100 леев пенсии и пособие в размере 700 леев в связи с потерей зрения.

По расчетам Национального бюро статистики, этой суммы достаточно для обеспечения прожиточного минимума. Вместе с тем, Вера призналась нам, что вся пенсия старушки уходит на коммунальные услуги, питание и лекарства. «Иногда мы откладываем на покупку дров, ведь печь приходиться топить с сентября по май».

«И как подумаешь, что трудишься всю жизнь, выкладываешься по полной, а на старости некому подать тебе стакан воды или не хватает хотя бы на нормальное питание, то это печалит. Душа болит и вроде как даже страшно стареть», – рассуждает дочь Веры Валентина – одна из почти 30 внуков и внучек тетушки Иоаны.

Но старушка волей-неволей смирилась со своим частичным одиночеством. Раньше она еще набиралась смелости и ездила навестить сына, который обосновался в Кишиневе, но вот уже лет 15 она уже отказывается приезжать в столицу. «Кто-то сказал ей, что она отправится в долгий путь и обратно уже не вернется», – поясняет Аврам.

Фото Михаил Каларашан