Полина КупчаДва кандидата включились в нынешнем году в предвыборную гонку за кресло примара в самой маленькой коммуне Республике Молдова – Салчия Тараклийского района. Один представляет интересы Демократической партии, а другой – выдвиженец Партии «Шор». Один проживает в селе и проголосует за собственную кандидатуру, а другой – горожанин и будет голосовать на одном из избирательных участков города Тараклии. Один обещает новую кровлю на здании примэрии и бильярдный стол, а другой – социальные магазины и рабочие места.
Двух конкурентов связывает желание стать главой местной администрации в захолустном селе с двумя рядами домов и около 200 жителями – гагаузами, русскими и болгарами. Из них 30 человек инвалиды, 50 – пенсионеры, 24 – учащиеся и 5 – дети дошкольного возраста. Здесь нет общественного транспорта, магазина, школы, церкви. На столбах на центральной улице установлены 36 светодиодных ламп, на кладбище действует туалет, а на щебеночной дороге протяженностью 9 км, которая связывает село с трассой Кишинев-Джюрджюлешть, 277 метров заасфальтировано.
Сельчан, которых предвыборная кампания разделила на два лагеря, объединяют мелкие мечты: асфальтированная дорога до соседнего села, микроавтобус, на котором утром можно будет поехать в город и в обед вернуться домой, магазинчик, где можно купить килограмм соли, да буханку хлеба, дамба у озера на окраине села, чтобы не затапливало дворы, когда оно выходит из берегов после сильных дождей. Врач.
И только.
.
*
В Богом забытом селе предвыборная кампания по местным выборам отличается от проходящей в столице. Кандидатов на должность примара не приглашают на телепередачи, чтобы они громогласно сообщали о своих обещаниях. Впрочем, они даже не проводят встречи с избирателями в актовом зале школы или сельского клуба.
Предвыборные программы – отксеренные бумажки, они не украшены импозантными фотографиями кандидатов с надменным взглядом. Трибуна кандидатов – поле или сельские улицы. О своих обещаниях они рассказывают либо на автобусной обстановке, либо во время уборки винограда или кукурузы, либо у ворот кого-то из сельчан, вкушая вино и запеченный картофель. А еще их они передаются по сарафанному радио, когда сельчане ждут внуков из детсада или домашний скот с выпаса.
По утверждениям крестьян, бóльшего им и не надо. «Он же ведь наш, деревенский. Мы знакомы еще с юности. Зачем мне видеться с ним? Я знаю, что он умеет». Другой кандидат им неизвестен. Это загадка для большинства сельчан. О нем они знают только по слухам и сплетням.
Предвыборная агитация конкурентов стала заметной за неделю до дня голосования. Если начинать кампанию с первого дня, то не ровен час получишь удар от нещадно жарящего сентябрьского солнца, пока будешь ждать, чтобы поздороваться на улочках этого хутора с кем-то из местных жителей. Улицы пустынные. Все трудятся на поле – заняты на уборке урожая. Политика их, по всей видимости, мало интересует. «Не время для политики сейчас». У них нет времени даже помыть ноги вечером перед сном. Они почернели от работы. От солнца. Кожа на их лицах задубела от солнца, ветра и мороза и вся испещрена морщинами. Деревенский люд робок.
И только в четверг за три дня до выборов один из этих двух кандидатов прошелся по сельским улицам. Он – односельчанин остальных 300 жителей села Салчия. Именно столько людей проживало в этом селе на момент Всеобщей переписи населения в 2014 году. В свое время был начальником управления в совхозе «Румянцево». На должность примара баллотируется в третий раз. Состоит в рядах Демпартии. Это Кирнев Владимир. Ему 68 лет.
Его соперник побывал в селе три раза. Он – лектор в Тараклии, преподает историю. Если бы не пришлось поехать со студентами на практику в Болгарию как раз перед выборами, приезжал бы чаще. Он состоит в Партии «Шор». Зовут его Мостовой Николай. Ему 47 лет.
.
*
Сухопарая женщина с седыми волосами и густыми бровями стоит перед примэрией села Салчия. Ветер бесстыдно развевает подол ее платья. Рядом с ней стоят секретарь примэрии, социальный ассистент и бухгалтер. Все три женщины с удовольствием внимают ее шуткам-прибауткам, которые словно ручейком вытекают меж ее золотых зубов.
– Шо вам сказать, вот напялила короткое платье выше колен. Авось найду себе ебаря в Тараклии сегодня вечером.
Отбивает ритм каблуками летних шлепанцев об асфальт, словно кружится в хоре, и громко смеется. Ее зовут Анна Табунчик. Она примерно того же возраста, что и подавляющее большинство сельчан. Ей 60 лет. Женщина состоит в рядах Партии «Шор».
Минут через 10 за ней и еще семью однопартийцами, которые столпились в нескольких метрах от примэрии под крышей остановки, должна приехать «маршрутка». Они поедут в Тараклию. Этот город, расположенный на Юге Молдовы, находится в 45 минутах езды от села. Там с 18.00 до 19.00 у них намечена встреча с «депутатом от Партии «Шор».
Женщина не знает, кто этот народный избранник, для чего их вызвали в город или где состоится встреча. Она острит по поводу мероприятия. «Да хуйегознаетбля, зачем нас позвали». Пожимает плечами и, совершенно не стесняясь взглядов деревенских жителей, которые смотрят на подол платья, колышущегося на ветру. Это платье, купленное в Болграде (город Одесской области Украины – прим. ред.), сегодня она надела впервые. В Партию «Шор» вступила недавно, чтобы хоть что-то заработать, получить подарки или поехать на праздники на какой-нибудь концерт в город Орхей. Увы, ее ожидания не сбылись.
Тем временем перед примэрией останавливается фургончик «Ford». Из него выходит Кирнев Владимир Яковлевич – член Демократической партии. В руках у него стопка желтых листовок с предвыборной программой и газеты, рассказывающие об успехах политформирования. Без особых объяснений раздает всю эту «агитку» сельчанам. «Вот! На одной стороне написано, что я сделал, а на другой – что сделаю. Не обещаю, что-то сделать, если смогу победить в воскресенье на выборах. Но приложу все силы». Подходит и к Анне. Они обмениваются тяжелыми взглядами. Пенсионерка берет программу и демонстративно размахивает этой бумажкой:
– Кирнев, ты меня, бля, обидел, но я палюбасику тебя выберу! – весело кричит она ему.
Мужчина не находит, чем парировать. Желает женщинам хорошего вечера и отправляется по сельским улицам, пытаясь убедить людей проголосовать за него. До завершения предвыборной кампании осталось еще два дня. Он раздавал желтые листовки и вчера. Будет раздавать их и в пятницу после обеда. И все. В субботу – день молчания. В соответствии с ч. (8) ст. 47 Кодекса о выборах, в день выборов и предшествующий ему день предвыборная агитация в любой форме запрещается.
На въезде в село несколько мужчин болтают перед воротами об урожае винограда в этом году и смехотворной цене, предлагаемой местными виноделами. «1 лей и 40 копеек за килограмм, когда можно было выручить хотя бы 3 лея за виноград», – сетуют мужики и матерят сквозь оставшиеся вместо зубов дыры власть, которая «ничего не делает для народа», и политиков, «которые приезжают сюда только во время предвыборной кампании».
Кирнев протягивает людям листовки и газеты. Он одет в «кожанку» с потертыми рукавами, брюки со «стрелками» и черные туфли с удлиненным носком. Улыбается сельчанам гордо и уверенно. Не стесняется смотреть в глаза кумовьям, посаженым детям, двоюродным братьям и сестрам, друзьям. За четыре года, пока занимал кресло примара, выполнил почти все, что обещал, уверяет он. Однако сторонники Шора не признают его успехи. «Он старый. Силы у него уже не те. Это уже чувствуется!».
– Никто не сделал столько для нашего села, сколько Владимир Яковлевич. Я проголосую за него, не раздумывая, – расхваливает его Гриша. Это высокий мужчина с впалыми щеками.
Он уже сильно навеселе. Берет примара под руку и ведет показать потери после выпавшего на прошлой неделе ливня. Нахмурившись, примар смотрит на ров глубиной полметра в огороде, заиленные кусты помидоров, слабенькие стебли кукурузы, робко тянущиеся вверх среди камней. Кивает головой и уверяет, что после голосования выроет вдоль села канавы, чтобы стекала вода, и тогда проблема будет решена. Однако Гришу мало волнует решение, предлагаемое кандидатом. Окрашенными в синий цвет от количества выпитого вина губами рассуждает, что надо бы отстроить прооравшую от дождей дамбу на берегу озера.
Владимир Яковлевич желает доброго вечера и быстро идет к воротам другого односельчанина. Это его посаженый сын Ваня Трифаногло. Висящий над воротами баннер с логотипом Партии «Шор» накренился и вот-вот рухнет. Кирнев извиняется за баннер над воротами посаженого сына: «Ему было неудобно отказывать им, поэтому согласился повесить его».
Посаженый сын – рослый мужчина с нахлобученной на голову шапкой и почерневшими от труда руками – подходит к воротам. Читает обещания своего посаженого отца и начинает хохотать. Его огромный живот ходит ходуном под фиолетовым батником.
–Да уж, первый пункт так ты и выполнишь! Построишь дорогу между Салчией и Алботой, – издевательски подтрунивает Ваня Трифаногло над своим посаженым отцом.
– Ну, я ведь написал, что ничего не обещаю. Только попытаюсь. Чтобы сделать эту дорогу, надо сплотить силы и деньги с несколькими примэриями. Нам нужно 3,5 млн. леев. Где мы найдем эти деньги, не знаю, но я приложу все силы, – нерешительно пытается обосновать Владимир Яковлевич свои планы и начинает быстро и вкратце объяснять суть проекта.
– Ладно, ладно, но ты привлек людей, которые разбираются в дорогах, инженеров, строителей? Чтобы они сказали, насколько выполнимо то, что ты хочешь сделать? – спрашивает Ваня, которого его объяснения не слишком впечатлили.
– Мммм, ну, да. Разумеется, – промолвил его посаженый отец, полностью сбитый с толку.
– Карочи, в этом селе хуже быть уже не может, – смягчившись, смеется его посаженый сын. – Я очень тебя зауважаю, если превратишь один из залов детсада в спортивную площадку для наших детей. Больше я ничего не хочу. Душа болит, когда вижу, как они сидят, уткнувшись носом в телефоны. Знаю, что детей немного и денег на это никто не даст, но надо, – мягко говорит ему Ваня.
Рядом с ним его супруга внимательно читает написанное их посаженым отцом. Она слишком сосредоточилась, поэтому не слышит почтальоншу Екатерину, которая присоединилась к предвыборным дебатам. Как и почти все сельчане женщина тоже обижена на власть имущих. Никто к ним не приезжает. Никто не интересуется их участью. Никого не волнует, что село вымрет, если не сегодня, то завтра или же через 10 лет.
– Наши политики активные только в предвыборную кампанию. Почему не приезжают после выборов? Спросить, что нам нужно? В чем мы нуждаемся. Село вот-вот вымрет. И это видно невооруженным взглядом. Мы осознаем, что в такой населенный пункт, который почти обезлюдел, невозможно привлекать проекты. Жаль людей, жаль эту страну, – вздыхает она.
Встревоженные все внемлют ее словам. В знак поддержки Ваня произносит: «Да, это так». Мужчина делится своими пожеланиями: «Разумеется, невозможно открыть детсад, к примеру, если в селе всего 4 ребенка дошкольного возраста, но спортзал для 24 учащихся…». Произнося последние слова, он смотрит в глаза своему посаженому отцу.
– Ну, я попытаюсь сделать. Я же написал в программе, что открою спортзал с теннисным и бильярдным столами, говорит примар. Поспешно пожимает всем руки и заводит мотор фургона. Отправляется в путь, объезжая коров, которые с равнодушным видом заняли всю дорогу.
Посетит еще пару сельчан и отправится домой, где его ждет только жена. Один из сыновей женат и теперь проживает в Яловень, второй обосновался в Москве, а третий уже 25 лет как спит вечным сном на кладбище.
Остановился перед домом Ивана Ангелинича. Это его двоюродный брат. Мужчина моет деревянные бочки. Завтра ему предстоит сцедить вино и оставить на хранение в погребе в бочках. Это невысокий худенький мужчина ополаскивает бочку, которая раз в пять больше него. Его супруга – дородная женщина – берет желтые листовки, даже не взглянув на них. «Я даже не читаю, я доверяю Владимиру Яковлевичу. Некоторые у нас за Шора. И чем они думают?», – недоумевает женщина, хотя ее муж и состоит в рядах партии во главе с Иланом Шором – бывшим примаром мун. Орхей, который был приговорен судом первой инстанции к 7 годам тюремного заключения за причастность к «краже миллиарда».
Родственники немного еще поговорили и распрощались. Уже поздно. На улице стемнело. Свет от 36 светодиодных ламп, установленных на сельских улицах на большом расстоянии друг от друга, мало помогает. Все равно приходится щурить глаза и идти медленно, чтобы не оступиться. Некоторые тропинки вообще освещаются только лунным светом, а жители села Салчия бродят в потемках, ступая как можно медленнее и осторожнее.
.
*
Уличное освещение – одно из достижений Владимира Кирнева, который занимал должность примара в 2015-2019 годы. Впрочем, как и асфальтовое покрытие на 277 м шоссе, которое начинается у околицы и заканчиваются перед примэрией. Этот участок обошелся в 1 млн. леев. Остальная часть дороги, которая тянется вдоль всего села, представляет собой целый километр щебня и колдобин.
«Эта дорога курам на смех. Миллион леев за какие-то пару метров? Где деньги?», – громко кричит Татьяна Панка, вышагивая по черному асфальту. Она состоит в Партии «Шора». Эта женщина – лидер сторонников бизнесмена, который сбежал за границу после произошедшей в июне в стране смены власти.
Кирнев согласен с женщиной. Он говорит, что деньги не были перечислены на счет примэрии. «У меня не было доступа к деньгам. Их не перечислили на баланс примэрии. И проект по ремонту я даже не видел. Если бы миллион попал в примэрию, я, возможно, заасфальтировал больше дороги. Нас однако не привлекали к распоряжению деньгами», – извиняется Кирнев.
Дорогу проложили в рамках Программы «Хорошие дороги для Молдовы», инициированной Демократической партией в 2018 году. Программа предусматривала ремонт тысяч километров местных дорог в рекордно короткие сроки. Проект подвергся жесткой критике со стороны гражданского общества. Аналитики Центра «Expert-Grup» заявили, что программа носит популистский и предвыборный характер и лишена финансовой основы. Кроме того, «существуют проблемы в плане менеджмента средств, предназначенных для дорожного сектора. Ненадлежащее внедрение, спешка, превышение нормальной мощности выполнения работ необоснованно повышает их стоимость и снижает качество, а коррупционные явления обретают все бóльший размах. В итоге ресурсы тратятся, но хороших дорог нет».
Тоже за 4 года мандата в должности примара он построил прямо у примэрии бювет. Впрочем, очистительную станцию для питьевой воды построили в рамках Программы «Поддержка развития сельского хозяйства и сельской местности в АТО Гагаузия и Тараклийском районе» (SARD), которая финансировалась Европейским союзом и внедрялась Программой развития Организации Объединенных Наций (ПРООН). Вместе с тем, во время засухи источник высыхает, а сельчанам по-прежнему приходится употреблять горьковато-соленую воду из своих колодцев.
За счет пяти тысяч леев и с помощью огромных усилий волонтеров примар соорудил на въезде в село и огромное распятие. Это гордость села. «Нужно было такое распятие. Это символ веры и удачи. В каждом селе есть такое распятие. Значит, и у нас должно быть! Чем мы хуже!», – вынесли свой вердикт сельчане, любуясь желтоватым камнем.
Необходимым было также строительство туалета на кладбище и его ограждение сеткой, ведь в 2019 году в селе хоронили четырех человек, но при этом крестили только одного младенца. Также примар построил 15 м поилок с краном, которые установили на лугу, где пасется скот. Спортивный зал бывшего детсада превратили в клуб, где устраивают поминальные обеды и дни рождения, там же проводят социальные мероприятия и дискотеки. Примэрия отремонтировала помещение, обеспечило мебелью. Одного из операторов мобильной связи убедили провести Интернет в село.
Все эти небольшие успехи, как называет их Кирнев, в 2015 году были лишь сухими, короткими обещаниями, которые начинались со слов попытаюсь, постараюсь или возможно. «Четыре года тому назад я написал свою предвыборную программу на клочке бумаги. Там было лишь несколько пунктов. Тогда я сказал сельчанам, что ничего им не обещаю. И я выиграл выборы. Зато сделал для села больше, чем обещал».
Сегодня дела обстоят по-другому. Предвыборную кампанию он проводит осторожнее, а обещания стали длиннее, сложнее и теперь отпечатаны на листах A4. «Я написал, что хочу сделать много. Возможно, я не смогу справиться и не выполню свои обещания, но как мне быть? Я уже не могу предстать перед людьми с каким-то клочком бумаги. Ставки больше, поэтому и обещания весомее», – хитро улыбаясь, объясняет пенсионер.
Его самая большая мечта уходит корнями в детство. Кирнев мечтает проложить мощеную дорогу от Салчии до Алботы. Дорога сложная, пролегает через холмы и поля, но проект нельзя назвать невыполнимым, считает он.
«Я был еще маленьким, учился в пятом классе. Мне надо было идти в интернат в Новоселовку. 7 километров по холмам. Мощеных дорог не было. Все в сплошной грязи и слякоти. Мама купила мне сапоги 41-го размера, а их голенища доходили мне почти до филейной части, так сказать. Ноги мать обматывала мне портянками. Сапоги буквально проваливались в грязь, которая была мне выше колен. Сегодня я тоже ношу обувь 41-го размера. Вот почему я мечтаю отремонтировать эту дорогу для сельчан. Пусть она будет хотя бы щебеночной», – с горечью вспоминает он события былых лет.
Он предполагает, что мечта стать примаром тоже уходит корнями в детство. Отец работал бригадиром и парень усвоил некоторые секреты его ремесла. «Думаю, умение руководить я унаследовал от него». Но прошло много времени, пока он решил баллотироваться. Вначале служил в армии – был моряком. Затем долгое время работал в местном совхозе электромехаником. Это мастерство он усвоил в профучилище.
Медленно, но уверенно поднимался по карьерной лестнице. Был начальником котельной, а потом стал председателем профкома в совхозе. После распада Советского Союза не стал баллотироваться в примары: «Не верил в собственные силы, не верил, что в состоянии что-то сделать для своего села». В 2011 году все же решился. Он был разочарован тем, как управляли селом сменявшиеся у власти примары. Увы, тогда он не сумел победить. Всего 9 голосов ему не хватило, чтобы опередить Светлану Сакалы.
Добился этого мандата лишь в 2015 году. Тогда он набрал на 67 голосов больше, чем Светлана.
«За 4 года на посту примара я пыталась выполнить обещанное, но, увы, с мужской работой не справилась. Просишь то одного, то другого, но люди не хотят помогать. У нас в селе женщин на таких должностях не ценят. У нас принято считать, что у женщин другие роли, им не пристало руководить. К тому же, в селе нет молодежи. Работать не с кем. А в таком маленьком селе примару приходиться быть всем – трактористом, водителем, механиком, электриком», – объясняет Светлана свой провал на выборах в 2015 году. Это высокая крепкая женщина с коричневатыми кругами вокруг маленьких глаз. В настоящее время она работает секретарем примэрии.
До начала перестройки в коммуне Салчия молодежи было много. Люди радовались «Дому культуры, который был самым красивым в районе и куда собиралась молодежь из пяти сел, начальной школе, детскому саду на 100 мест, молочно-товарной ферме на 200 голов», – рассказывает секретарь примэрии о былом изобилии коммуны.
После 90-х начался спад. Каждому человеку выделили 6,5 га земли. Кто-то занялся обработкой своего надела и продолжает обрабатывать землю и по сей день. Выращивали то, что нужно было самим, то есть пшеницу, кукурузу, подсолнух, ячмень, горох или виноград. Другие подались в Чехию, Турцию, Германию, Италию, Россию.
Молодежь разъехалась, а население села постарело. Рабочих мест здесь нет. «Как открыть предприятие, если здесь одни старики?». Зарплату, правда, нищенскую, получают только служащие примэрии и сельского клуба. Всего – 13 человек. Почти половину должностей занимают сторожа.
Остальные «получают «зарплату» за счет коровьего молока, которое сдают по 3,5 лея. За месяц от 48 коров набирается 8 тонн. Еще торгуют творогом в районе. А еще зарабатывают на продаже собранного урожая», – поясняет бухгалтер, которая в 2018 году насчитала местных налогов примерно на 120.000 MDL. «Если бы мы жили за счет этих денег, то просто-напросто не выжили».
«Ты словно генерал без войска. Нас мало. Застолья происходят без молодежи. Когда просишь людей чем-то помочь, некому прийти на помощь. Мы хотели открыть клуб, но Райсовет не утвердил проект. Детсад хотели открыть. С пятью-то малышами? Невозможно привлекать проекты. Инвесторы проявляют интерес к селу только до первого посещения. Вот почему село вымирает», – поясняет Кирнев.
И, тем не менее, у него есть запасной план. Чтобы привлечь больше средств и хотя бы кое-что сделать в своем вымирающем селе, он перейдет в партию Маий Санду. Как перешел от коммунистов к демократам во время мандата примара. «Если они окажутся хорошими и не будут ставить мне палки в колеса, тогда перейду к ним. А как иначе? Мне надо работать, выполнять обещанное», – утверждает Кирнев, даже не краснея.
Он уверен, что победит на выборах и с первого тура обойдет своего соперника из Партии «Шор». Остается совершенно равнодушным, когда слышит его имя. «У меня нет конкурента, я не боюсь», – отвечает он с непоколебимым спокойствием.
.
*
В последний день предвыборной агитации председатель Избирательной комиссии Люба Хортоломей наряжает сельский клуб. В день голосования здесь будет располагаться избирательный участок № 33/13/026.
Клуб представляет собой прохладное сырое помещение площадью около 100 м. Здесь чувствуется сильный запах плесени. На главной стене, окрашенной бледно-зеленым, красуется надпись крупными буквами «Моё село – ты песня и легенда!». Обрамляют надпись голуби мира с веточками оливы в клюве. Столы и кабины расставили вдоль стен, чтобы в середине помещение осталось больше места для двух урн для голосования, установленных вплотную друг к другу.
Электоральный скарб, то есть печати, папки с документами баллотирующихся в примары и советники, кабель, рутер для wi-fi, а также бутылку красного вина, Люба заперла в сейф. «Осталось еще после Дня пожилых людей, который мы здесь отмечали», – молвит она, показывая глазами на спиртное и улыбаясь тонкими губами.
Всю неделю женщина стерегла клуб. Вместе с ней, дежуря по два часа, стерегли электоральное богатство и остальные члены Комиссии. «Таков закон», – поясняет председатель Комиссии. 8 месяцев назад ей выпала честь занимать эту же должность. Ее делегировали из района, ведь «я знаю государственный язык», – с детской гордостью в голосе говорит нам Люба.
Заходит Снежана. У нее короткая стрижка, черные волосы и миндалевидные глаза. Она – советник со стороны Партии «Шор» и член Избирательной комиссии коммуны Салчия. К ним присоединяются и ее однопартиец Павел. Для начала обсуждают сельские сплетни, затем разговор плавно переходит на тему выборов.
– Эй, ты слышала, примар от Шора обещал открыть в селе рабочие места? – передает Снежана услышанное, сложив трубочкой розовые губы.
– Какие рабочие места, если у нас в селе человек сто, да и те калеки? – недоумевает Люба. Услышанная новость кажется ей подозрительной.
– Откуда мне знать, но сказал, что откроет рабочие места, – невинно посмеивается Снежана.
– Да уж, х*** вам, а не фабрику откроет, – кипит от гнева Люба. – Когда он это сказал, если я даже не видела его в селе, – продолжает возмущаться председатель Избиркома.
Снежане ничего не известно о Николае Мостовом – втором кандидате на должность примара коммуны Салчия, хотя оба и представляют интересы Партии «Шор». Ей даже невдомек, сколько ему лет. От кого-то услышала, что он якобы преподает историю Болгарии в Тараклийском университете.
– Какая история, жэнщина! Я слышала, что преподает информатику и что он с 1975 года, – парирует ей Люба.
– С 1975! Как бы не так! Да ты что? Миша сказал, что они учились вместе. Значит, он с 1972 года, – пытается она угадать возраст кандидата и выжидающе смотрит на Павла.
Павел очень спокойный человек. Вытащил руки из карманов черной кофты и пытается пролить свет и дополнить сведения, которые представила его однопартиец.
– Я специально побывал в Орхей, мне понравилось увиденное. Партия «Шор» работает и любит свой народ. Отлично видно, что сделано в Орхей. Не знаю, сдержит ли он обещания, но я верю в силу партии. Если Шор будет у власти, он сможет сделать больше. У власти находятся те, кто ничего не делают. А он делает. Он должен быть у власти, – раздраженно выпаливает Павел. Он буквально брызжет слюной.
Как и Снежана он тоже не знает предвыборную программу Мостового. Не знает он ни как объяснить точнее, что значит, что «Шор любит народ».
– Социальные магазины и…
Молчит. Он сбит с толку. Пытается вспомнить, что еще может перечислить. На ум ничего не приходит. Пауза. Затем возобновляет разговор, но уже гораздо спокойнее.
– В любом случае примар должен быть из нашего села, – выпаливает он и даже не краснеет. Именно так вполголоса рассуждали и другие члены Партии «Шор».
Тишина наступает в помещении клуба, где собралось немало сельчан. На часах полдень.
Передвижной социальный магазин «Merișor» остановился в центре села рядом с саманным домом. Рядом гордо реет баннер с логотипом Партии «Шор». Люди с торбами и рюкзаками подтягиваются, чтобы затариться продуктами. Уже целый год передвижная лавка Шора приезжает сюда дважды в неделю – по вторникам и пятницам – и привозит продукты.
Сельчане стоят в очереди. Сгорбившиеся, скукоженные, с впалыми щеками, с натруженными руками. Даже не дышат, пытаясь услышать, что именно покупает Татьяна Панка – лидер всех сторонников Шора. Ее прозвали Порошенко за решительную походку и статную фигуру. Женщина облокотилась о прилавок. На ней много вещей с логотипом Партии «Шор». Велит продавщице дать ей хлеб, колбасу и копченое мясо. Все окаменели. Отчаяние гложет их. Они жадно смотрят на полную яств сумку.
– Таня, да ты никак к празднику готовишься? – спрашивает тонкая, словно тростинка, женщина с глазами цвета луговой травы.
– Да-да! В воскресенье, действительно, будет праздник! Дай-ка мне еще и два паштета хрю-хрю, – повелительным тоном обращается она к продавщице.
Владимир Кирнев останавливает фургончик перед скутером Татьяны и начинает раздавать сельчанам свою программу. Доходит очередь и до Татьяны Панка. Она смотрит на него дерзко, а он на нее – робко.
– Дать тебе программу? – мямлит Владимир.
– Дай! Конечно, дай! Почему нет? – бросает она вызов.
– Мостовой сегодня приезжал? – нерешительно спрашивает он.
– А тебе какое дело? – молвит она, вперив взгляд в выдвиженца демократов, и бросает листовки в сумку между палок колбасы.
Водитель передвижного магазина объясняет, что Мостовой приезжал во вторник, а сегодня его не было. Сельчане смеются. Предвыборная программа кандидата как и его присутствие так и остались загадкой для всех жителей коммуны Салчия, в том числе для его сторонников. С кандидатом познакомились всего человек 15. Дело было в воскресенье. Могли собраться больше людей, но все были в поле – на уборке урожая.
«Остановился у автобусной остановки. Был большой бардак. Его сопровождал Вячеслав Лупов (доверенное лицо Шора и кандидат на должность примара города Тараклия – прим. ред.) и даже не дал ему рта открыть. Познакомился с людьми. Его соратник сказал, что если тот победит, они построят дороги, обеспечат уличное освещение как в Орхей. Откроют рабочие места. Дети станут чаще ездить в «Орхейленд». Бесплатно», – рассказывает крестьянка, которая в то воскресенье участвовала в первой и последней встрече с избирателями, устроенной Партией «Шор» в коммуне Салчия.
Он приезжал еще дважды. Когда передвижная лавка «Merișor» привозила продукты. Стоял у автобусной остановки у забора и смотрел на людей, которые покупали продукты питания. Крестьяне рассказывают, что он отвечал на вопросы, только если кто-то подходил к нему, но не сказал конкретно, что хочет сделать для села. Они поняли только одно, что если тот победит, то «превратит коммуну Салчия в Орхей».
Николай Николаевич Мостовой родился 7 мая 1972 года в городе Тараклии. Работает в Тараклийском государственном университете им. Григория Цамблака. Преподает историю на кафедре филологии, истории и социального обеспечения вот уже 15 лет. Ранее работал в банковской системе.
Развить лидерские качества ему помогла занимаемая должность. «Преподаватель тоже своего рода руководитель. Он помогает студентам, а лидер именно это и делает – помогает людям проще жить в этой стране», – уверенно резюмирует он в телефонном разговоре.
Решение баллотироваться в чужом селе принял вместе с Партией «Шор», в которой состоит недавно. «Чужак может сделать больше, чем местный. У тебя нет кумовьев, посаженых детей, крестников, родственников, друзей. Полная прозрачность», – спокойно поясняет Николай Николаевич.
Выбрал именно коммуну Салчия, ведь «в этом селе ничего нет и здесь можно сделать очень много. Для начала я бы открыл маленький магазинчик, решил бы проблему общественного транспорта, построил бы систему канализации и отремонтировал бы дорогу. На этом хуторе мне предстоит многое сделать».
Однако предвыборные обещания на этом не заканчиваются. Если победит, начнет составлять проекты, как принято в Европе. Свои проекты будет представлять финансовым структурам и тем самым спасет село от гибели.
«Там человек 20 молодежи. У них должно быть еще какое-то занятие кроме работы в поле. Я бы открыл для них, а также для тех, кто в состоянии трудиться, производственную мини-фабрику. Неважно, что именно производить. Здесь несложно понять, ведь у них есть коровы, овцы. Они продают молоко. И в этом направлении можно что-то придумать, чтобы они не продавали молоко за гроши. Разумеется, надо построить детскую игровую площадку, придумать что-то, чтобы и сельчанам было где отдыхать. Или спортивную площадку, ведь детский сад все равно пустует», – перечисляет Мостовой возможности.
Большинство жителей села скептически относятся к обещаниям загадочного кандидата. Федор Манастырли, который проживает здесь 40 лет, утверждает, что у того мало шансов. «Он чужак. Почему вдруг у него должна болеть душа за нас? Должен быть кто-то из сельчан. Чтобы дышал нашими заботами. У Кирнева самые большие шансы. Больше него никто не сделал», – говорит пенсионер.
Татьяна скривилась, услышав похвалу в адрес «оппозиционного» кандидата. «Он уже старый. И что же он такого сделал для этого села? Нам нужен кто-то помоложе!», – гневно парирует она.
Женщина уверена, что победит преподаватель вуза. Она активно занималась агитацией в пользу партии. Трудилась во время предвыборной кампании даже больше, чем сам кандидат в примары. Она выступала с жаркими, понятными простому люду речами и призывала сельчан голосовать за Партию «Шор»: «Партия думает о людях. Партия «Шор» работает и любит свой народ».
Как рассказывают сельчане, во время кампании по парламентским выборам, которые состоялись в феврале 2019 года, Партия «Шор» была щедрее на подарки, чем теперь: часы, шампанское, сумки с логотипом, снимки с его супругой Жасмин (известной российской певицей – прим. ред.). Сельчан возили на концерт Жасмин в Орхей. «Я никогда не ездила на «икарусе» (двухуровневом автобусе – прим. ред.). На таком ездят только министры, да мы», – гордо рассказывает Люба.
Поэтому сельчане, принимая подарки, негласно гарантировали Татьяне голос в пользу Партии «Шор». «Порошенко насчитала примерно 83 человека в день парламентских выборов. Она просто сияла от счастья. Когда вечером достали бюллетени из урн, оказалось, что Партия «Шор» набрала всего голосов 20. У нее чуть не случился инфаркт. Даже «скорую» вызвали. Ей стало очень плохо. Глупая баба!», – пожурила ее одна из членов Избиркома.
Теперь надеется набрать хотя бы 50 голосов.
.
*
20 октября 2019 года Владимир Кирнев – выдвиженец Демпартии – победил на выборах примара, заручившись 92 голосами. За Николая Мостового от Партии «Шор» проголосовал 21 избиратель.
Преподаватель признает, что проиграл, из-за того, что редко приезжал в село. Он мог бы приезжать чаще, но пришлось уехать со студентами на практику в Болгарию. «Да, знаю, мне не хватило пару дней и где-то 15 голосов».
Другая причина его поражения состоит в том, что для сельчан он чужак. «Знаете, как говорят? Пусть уж будет худо, но под нашим земляком, чем хорошо под чужаком. Думаю, они боялись. Вероятно, я будут баллотироваться в этом селе через четыре года, если нынешний примар ничего не сделает. Если он что-то сделает, тогда буду выдвигаться примаром в другом», – говорит Мостовой.
Сельчанам все равно, из какой партии примар. «Неважно, состоит он в партии Плахотнюка или Шора, в партии Нэстасе или Санду», главное, чтобы он возродил село. Впрочем, они отлично понимают, что в маленькие села, на самом деле, невозможно инвестировать. И, тем не менее, они ждут чуда, уповая при этом на примара.
«Если воз не сдвинется с места в следующие несколько лет, село вымрет. Вся надежда на эти четыре года», – вздыхает Татьяна Панка.
И если ни один из кандидатов не сдержит свои обещания после победы на выборах на должность примара, как нередко уже случалось, то у жителей села Салчия есть «запасной примар». И он их никогда не разочаровал.
«Господь Бог!».