Виктория БортэСтоял обычный февральский вечер. Снега не было, но все же было холодно. Корина – веснушчатая девушка с темными как смоль волосами – закончила рабочий день и направилась к дому. Дойдя до «многоэтажки», поднялась по лестнице и вошла в квартиру своего возлюбленного. В прихожей ее уже «дожидалась» сумка: «У тебя 15 минут, чтобы убраться отсюда восвояси».
Такой ультиматум она услышала не от того, с кем делила постель на протяжении последних трех лет и кому родила дочь, а от его брата. «Я и не стала задавать много вопросов», –вспоминает девушка. Взяла дочурку на руки, схватила сумку и, согнувшись под тяжестью багажа, вышла.
На дворе уже было темно. Размытые очертания предметов подчеркивал свет от фонарей, висевших на высоких бетонных столбах. Корина направилась в единственный в Фэлешть центр для жертв насилия, получивший говорящее название «Дом Надежды». Дорогу туда она уже знала – прошла этот путь год назад, но тогда задержалась в учреждении всего на два дня, а потом вернулась в квартиру сожителя.
О «том разе» вспоминать не любит, поэтому и в подробности особо не вдается. На этот раз однако намерена не уступать. «Нас уже и так уже ничего не связывает. Мы уже два года вместе только из-за ребенка», – признается героиня нашего сюжета.
* * *
На территории Фэлештской районной больницы за небольшим садом с аллеями одноэтажное бледно-розовое здание притулилось между двумя гораздо более высокими. Напротив оборудована детская площадка с разноцветными столами, стульями и горками, которая из-за этого многоцветья похожа на радугу. На возвышающемся рядом дереве «установлено» желтое солнце, которое смастерили из автомобильной шины. Его пластиковые лучи тянутся во все стороны.
У входа в здание на куске коричневого картона можно заметить несколько пар кроссовок и кед. Два длинных коридора, которые тянутся через все здание, украшены икебанами и различными ручными поделками. Коридоры соединяются в середине здания в просторном зале. На одной из стен зала нарисованы сценки из сказки «Кошелек с двумя денежками».
Это и есть «Дом Надежды». На протяжении последних двух лет он временно был «домом» для 41 жертвы домашнего насилия. Учреждение создали еще в 2007 году. Тогда оно предоставляло широкий спектр услуг, рассчитанных, в том числе, для лиц из социально уязвимых семей, бездомных, детей с особыми образовательными потребностями. В 2016 году центр реорганизовали.
«Раньше жертвы бытового насилия попадали тоже в этот центр, но персонал не был готов оказать им нужную помощь, вот почему мы решили, что необходимо специализироваться в качестве профильного учреждения», – пояснила нам директор центра Ирина Мамай.
В этом центре Корина находится уже полтора месяца. Вскоре после того, как она во второй раз переступила порог учреждения, ей удалось найти работу – теперь девушка красит детали игрушек для известных шоколадных яиц «Kinder Surprise». У нее есть и ежедневная норма – 220 деталей. Теперь она, как правило, перевыполняет норму, однако вначале даже «жертвовала» обеденным перерывом, лишь бы успеть сделать нужное количество деталей. «Мне хочется, чтобы хватало на оплату жилья, иначе даже не собираюсь работать», – поведала нам молодая женщина.
Возвращается в центр примерно к 17.00. На ней синяя болоньевая куртка и черные облегающие брюки. Разувается у входа, здоровается с товарищами по несчастью и быстро направляется в свою комнату. Заметив мать, ее дочурка Мария не спешит к ней, а продолжает толкать перед собой игрушечную коляску. «Она мало говорит – чаще всего занимается своими делами», – рассказывает о малышке воспитательница Олеся Мустяцэ.
Комната Корины кажется «космической». Две двухъярусные кровати, шкаф и четыре стены – все окрашено в небесно-голубой. Ярко-желтая прозрачная занавеска на окне «заменяет» солнце. Корина переодевается и выходит в коридор, оставляя Марию дальше толкать свою кукольную коляску. Направляется к кабинету директрисы, который расположен в конце здания.
Возвращается минут через десять и заходит на кухню. Туда же «стекаются» и другие обитатели центра. Переставляют стол в центр помещения и собираются вокруг него. Накладывают на тарелки голубцы и начинают есть. Голубцы принесла бабушка двух братьев-подростков, определенных в это учреждение. «Больничную» еду никто не трогает – две прямоугольные посудины сиротливо стоят на шкафчике.
«Еда невкусная. В прошлом году здесь работала повариха тетя Мария. Она готовила отлично и каждый день спрашивала, чего нам хочется поесть», – поясняет Корина, не спеша пережевывая голубцы. Разговор прерывает звонок ее телефона – в столовой раздается попсовая песня «Ты бездомный».
«Корине нравятся бездомные», – пошутил один из сидящих за столом парней.
* * *
Жизнь Корины никогда не была простой, но никогда не могла вообразить себе, куда приведут ее решения на любовном фронте. Выросла она у бабушки в Дрокиевском районе, так как мать уехала на заработки в Российскую Федерацию. Отца не знала. Увидела его всего лишь несколько лет тому назад, но не признает его и не поддерживает с ним связь.
Когда выросла, поступила в один из кишиневских колледжей, но полученный диплом не смог удержать ее в стране. Девушка отправилась по следам матери. Пока была в Москве, подруга познакомила ее с Вовой. Молодой человек тоже был из Молдовы. Они общались по телефону. «Я не гонялась за красавчиками. Мне нравилось, что парень хорошо со мной обращался, не пил».
Очарованная Вовой, вернулась домой в Дрокию. Он однако проделал путь в 70 км и забрал ее в свой родной город – Фэлешть. «Для меня это был и своего рода вызов: моя младшая сестренка подтрунивала надо мной, дескать, мне уже 22 года, а я в отличие от нее все не выхожу замуж», – пускается Корина в объяснения.
После первой ночи любви Корина забеременела, но примерно через полгода счастливая пора закончилась. Вова стал выпивать, устраивал пирушки с друзьями и начал ее поколачивать. Положение не улучшилось ни после рождения Марии. Вова бывало хватал сожительницу за волосы или пытался задушить, но она старалась давать сдачу. «У меня синяков почти не было, зато я ему оставляла синяки, поэтому несколько раз мне даже пришлось заплатить штраф», – делится наша собеседница подробностями своего житья-бытья.
Какое-то время кормила и одевала дочку на деньги, которые присылала ей мать. Вова работать не хотел, поэтому Корине пришлось устроиться в бар. Не хватало, что она все покупала за свой счет, так сожитель еще требовал от нее денег на выпивку. Если отказывалась давать деньги, он набрасывался на нее с кулаками.
Хотя вначале Корина старалась давать сдачу, потом перестала: «Последний раз, когда я его толкнула, он чуть не ударился теменем и не погиб. С тех пор не могла прикоснуться к нему – у меня перед глазами все стояла эта картинка. Не хватало еще попасть в тюрьму – а ведь мне же еще ребенка расти!».
Таким образом, медленно, но верно их супружество закончилось. Они жили под одной крышей только ради ребенка. Вова приводил домой чужих женщин, а Корина познакомилась на работе с другими мужчиной, который теперь стал ее новым возлюбленным. «Когда я увидела его в первый раз, он напился в стельку. Его сестра пришла за ним и забрала домой. Он начал ухаживать за мной, а я все думала: «Зачем мне еще один алкаш?!».
Потом Андрею все же удалось завоевать ее расположение, хотя и не до конца. «Я уже не доверяю мужчинам. Моя любовь распространяется на родителей и на ребенка. Я уже не в состоянии любить. Мне только хочется, чтобы кто-то был рядом и окружал своим вниманием. Андрей – серьезный парень, мы понимаем друг друга с полуслова», –поведала нам Корина.
* * *
Статистические данные за последние несколько лет показывают, что в среднем 500 человек в год переступают порог центров временного размещения, пытаясь наладить свою жизнь. По информации, предоставленной Министерством здравоохранения, труда и социальной защиты, в Республике Молдова насчитывается девять таких центров – по два в Кишиневе и Бельцах, по одному в Дрокии, Хынчешть, Унгень, Кэушень и Кахуле.
В этих учреждениях жертвам бытового насилия обеспечивают временное жилье, предоставляют питание, психологическую помощь, содействие в трудоустройстве, юридическую или медицинскую помощь.
Вместе с тем, Фэлештский центр «Дом Надежды» «выпал» из статистики профильного ведомства. «Это вполне естественно. Положение каждый год изменяется, появляется все больше служб и услуг», – пояснила начальник Управления политики обеспечения равенства между женщинами и мужчинами Лилия Паскал.
Вместе с тем, Национальная стратегия предупреждения и борьбы с насилием в отношении женщин и насилием в семье на 2018-2023 годы гласит, что «существующие службы временного размещения обеспечивают в общей сложности 181 место для жертв насилия в семье».
Этого слишком мало, принимая во внимание, что Молдова подписала в прошлом году Стамбульскую конвенцию. Отметим в этом смысле, что европейские нормы предписывают наличие одного места временного размещения на 10 тыс. жителей. В случае Республике Молдова это предполагает 356 мест временного размещения, то есть почти в два раза больше, чем в настоящее время.
В свою очередь Лилия Паскал подчеркивает, что Стамбульская конвенция только рекомендует развитие служб временного размещения: «Мы уже применяем два вида защиты жертв. Это защитное предписание, выносимое судом, и незамедлительное ограничительное предписание, которое применяют полицейские. Обе меры призваны защитить жертву, обеспечить ей безопасную среду в привычных для нее условиях. Анализ ситуации в европейских странах выявил, что благодаря таким мерам отпадает необходимость развивать службы и услуги временного размещения».
С другой стороны, статистические данные Генерального инспектората полиции еще не позволяют надеяться на спокойное будущее. Наоборот. За год в среднем поступает 8500 обращений по фактам бытового насилия. Кстати говоря, на протяжении последних шести лет этот показатель неуклонно растет.
* * *
Сегодня суббота. На часах чуть больше 8.00. В «Доме Надежды» царит тишина. На горячих батареях сушится постиранная еще накануне вечером одежда.
Прищурившись, Корина идет по коридору к кухне. Ее волосы взъерошены, а лицо заспанное. Готовит себе кофе без сахара и садится за стол. Между тем проснулась и ее соседка по комнате. Это 14-летняя разговорчивая и непоседливая девчушка. Словно зарядившись от батарейки, она мчится стремглав через весь Центр сообщить Корине, что Мария уже встала. Еще не проснувшись толком, молодая мать берет чашку и отправляется в свою комнату.
Спустя четверть часа возвращается на кухню вместе с дочуркой. Корина готовит себе еще один кофе, а воспитательница ставит перед девочкой тарелку молочной рисовой каши. Малышка капризничает, но мать не обращает на нее внимание. «Если не хочет есть, значит, не голодна. Поест, когда проголодается», – замечает Корина и делает глоток кофе.
Хотя Корина и не показывает свою привязанность к дочке, все же молодая женщина уверяет, что готова на все, лишь бы ребенок был рядом с ней: «Мать предложила отдать малышку в Москву на время – пока я приду в себя, но я никогда не пойду на такое. Не хочу, чтобы она тоже росла без матери».
После завтрака молодая женщина начинает болтать со своей соседкой по комнате и одним из двух братьев-подростков, а Мария хватает розовую коляску и вновь начинает катать в ней кукол как и накануне. «На ней очень сильно сказалась «нездоровая» атмосфера, пока она жила под одной крышей с отцом, поэтому между ней и матерью нет тесной связи. Они не очень привязаны друг к другу. Кроме того, ребенок отстает в развитии, заикается, у нее нервный тик – постоянно что-то сосет, а это значит, что ее поздно отучили от «пустышки». Тем не менее, девочка медленно осваивается», – объясняет психолог Центра Константин Продан.
И если Мария еще приходит в себя, то Корина быстро преодолела свою беду и ее не назовешь «эмоционально дестабилизированной», уточняет психолог. В свою очередь девушка вообще считает, что психолог ей и подавно не нужен: «Я успокаиваюсь сама».
Корина уже давно четко понимала, что нужно изменить свою жизнь в корне, но отсутствие крыши над головой мешало ей действовать. Теперь же будущее представляется ей более определенным. Она ждет не дождется, когда сможет снять квартиру поближе к фабрике, на которой трудится.
Девушка планирует остаться в городе Фэлешть, так как уже освоилась здесь, отдать ребенка в садик и, возможно, узаконить отношения с новым возлюбленным. Однако с этим пока не спешит. «Будущее покажет, суждено ли нам быть вместе», – подбадривает себя наша собеседница в то время как другие обитатели центра снуют туда-сюда как пчелки.
По субботам здесь наводят порядок. Каждый занимается уборкой собственной комнаты. Корина ограничивается лишь шкафом. Убрать в помещении на этот раз очередь ее соседки.
Раскладывая вещи по полочкам, поведала нам, что на одежду для себя тратит мало – деньги идут в основном на вещи для Марии, которая вырастает из них буквально через несколько месяцев. Из этих же соображений не пользуется средствами для макияжа, да и украшениями себя не очень балует.
«У меня были золотые сережки и кольца, которые подарила мне мама, но все заложено в ломбарде», – признается наша собеседница. Даже телефон, который новый возлюбленный подарил ей по случаю зимних праздников, тоже успела заложить. «Нет другого выхода – денег не хватает. Я будут работать и, возможно, смогу вернуть свои вещи», – рассуждает Корина, полная оптимизма.
* * *
Если на местном уровне есть центр временного размещения либо неправительственная организация, тогда разница ощутима, уверена координатор Национальной коалиции «Жизнь без насилия в семье» Вероника Телеукэ. «Там проводятся кампании, организуются мероприятия, женщины получают больше информации, местные власти более восприимчивые, даже полиция работает лучше, ведь проблему постоянно «проталкивают» на повестку властей».
Вместе с тем, слишком маленькое число мест в центрах для временного размещения по сравнению с европейскими стандартами не единственная недоработка властей. И финансирование центров, принимающих жертв бытового насилия, увы, тоже оставляет желать лучшего.
«Если местное публичное управление не понимает важность этой проблемы, тогда финансирование центра окажется их последним приоритетом. Очень многое зависит от способности самой администрации центра проводить advocacy-кампании, ведь если директор будет очень активной и станет настойчиво добиваться помощи властей, тогда определенные подвижки еще возможны», – полагает Вероника Телеукэ.
В то же время насилие в его нынешней форме каждый год оборачивается многомиллионными издержками для страны. И это после бреши, которую оставили в госбюджете более 1 млн. леев, которые властям страны пришлось выплатить в результате осудительного приговора, вынесенного в отношении Молдовы Европейским судом по правам человека.
Такие расчеты сделал в 2016 году Центр по правам женщин. Его представители составили расчет расходов за 2014 год и уделили внимание, главным образом, аспектам, связанным с социальной защитой, медицинской помощью и правосудием. В общей сложности получилось около 36 млн. леев, при этом здравоохранение лидировало по объему затрат, «поскольку механизм реагирования сосредоточен на смягчении и исправлении последствий, а не на предупреждении».
Более того, отчет Центра по правам женщин указывает на то, что на самом деле «свыше 60% издержек, связанных с социальными услугами, предоставляемыми жертвам домашнего насилия, покрывают организации гражданского общества».
Они «оказывают жертвам специализированные услуги такие как юридические консультации, представительство, телефонные линии срочной помощи, психологическая помощь и предоставление крова, а также укрепление потенциала специалистов первой линии.
«Следовательно, ответственность за постоянное финансирование подобных служб и услуг, а также за обеспечение географического охвата ими должна стать приоритетом национальных властей», – уверены авторы отчета.
Начальник Управления политики обеспечения равенства между женщинами и мужчинами Министерства здравоохранения, труда и социальной защиты Лилия Паскал признает, что из-за отсутствия денег приходится закрывать некоторые службы, но только проблема гораздо сложнее.
«Я считаю, что следует разработать и протестировать в пилотном режиме национальную систему перенаправления на случай, если в одном из районов есть бенефициары определенного профиля и там не в состоянии помочь им, в том числе определив в центры временного размещения. В таких случаях необходимо работать над механизмом и маршрутом перенаправления бенефициара в другой район.
Принимая во внимание проходящую реформу центральных и местных органов власти, а также исходя из того, что определенные службы и услуги исчезают, в том числе по финансовым причинам, то решить проблему можно, утвердив минимальный установленный пакет специализированных социальных услуг и служб на местном уровне, которые будут финансироваться из государственного бюджета. Таким образом, можно будет обеспечивать непрерывность и сохранность созданных служб и услуг».
В свою очередь Елена Бурка, которая является директором Ассоциации против насилия «Дом Мэриоары», открывшей в 2000 году первый в Республике Молдова центр, утверждает, что собственно предупреждение даже важнее, чем открытие новых центров для приема жертв.
«Мы пришли к выводу, что упор все же надо делать на воспитании, ведь, только увеличивая число центров, мы не решим проблему. […] Если мы хотим избавиться от насилия, тогда надо заниматься воспитанием. […] Мне представляется целесообразным, чтобы в каждом районе действовал центр, готовящий кадры в области воспитания. Центры временного размещения должны существовать, но спасение не в них.
Родители должны уметь распознавать инструмент агрессии, ведь он «сладок». Если ты его воспринимаешь сладким как мед, тогда этот мед тебя же и задушит. Инструменты, используемые для того, чтобы заполучить власть и контроль, очень «сладкие». В эти сети ты попадаешь с помощью любви. Инструменты насилия порой используются умышлено, а иногда и неумышленно, но подыгрывая и делая все лишь так, как нравится ему, ты воспитываешь агрессора».
* имена некоторых действующих лиц изменены для защиты их личности.
Иллюстрации – Диана Рошкован