Oameni și KilometriПеред магазином в центре села Чинишеуць, Резинского района, переступая с ноги на ногу стоит женщина лет так за 60. У неё светлые волосы, губы подведены ярко-красной помадой. Время от времени она поправляет свою белую блузку и, дрожа от холода, руками пытается согреть озябшее тело. Утреннее солнце сменяет порывистый ветер. Он нагоняет серые тучи, затянувшие всё небо. Клавдия жалеет, что не оделась потеплее. Смотрит, то на тучи, нависшие над горизонтом, то в сторону соседних улиц, ведущих в центр и откуда с минуты на минуту должны появится члены местного ансамбля. «Род занятий – пенсионерка», это ее официальный статус, но не сегодня, когда должно состояться её «сольное выступление у танка», там, где местные власти при поддержке районных, организуют концерт, посвящённый празднику 9 Мая.
С горки спускается Елена с двумя детьми. Она держит в руке фото коллаж, с карточками трех ее дядей, которые не вернулись с фронта. Пока Клавдия думает, где бы разжиться тёплой одеждой, Елена пришивает ей на грудь двуцветную ленту. «А мы точно сможем их носить? Поговаривали, что унионисты намерены срывать их с нас!» – в голосе женщины слышится озабоченность. «Пусть только попробуют!» – успокаивает её Елена.
Дом культуры в Чинишеуць – это внушительных размеров здание в полном запустении. Стены разваливаются, а на готовой рухнуть крыше растут деревья. Дискотека и прочие сельские культурные мероприятия проводятся в открытом клубе, в здании бывшего хлева, расположенного через дорогу. Здесь же собираются «Моштениторий», для последней репетиции перед событием.
На часах давно 21:00, и все члены группы наконец- то собрались. Елена ругает их за непунктуальность, одновременно гладя брюки своего брата Иона. Клавдия поправляет свои светлые волосы у зеркала в прихожей, когда в конце дороги ведущей к клубу, в военной форме и с бутылкой сока в руке, появляется Раду, второй мужчина из четырех что состоят в ансамбле.
Женщины взволнованы: примар запретила политические флаги, а из районного отдела культуры поступила директива, согласно которой им также запретили исполнять «Майский вальс». Ион и Раду уходят со сцены, чтобы повторить слова «Смуглянки». За их спинами женщины последний раз поправляют свои нагрудные цветные ленты.
На оцинкованную дверь навешивают замок, и все «наследники» направляются к танку. Проезжающие через село машины поднимают облака пыли, ненадолго скрывающие «наследников». Одна из артисток останавливается у чьего-то забора, чтобы сорвать несколько веток сирени. Тем временем, чёрные тучи затягивают горизонт. Грядет буря.
На другом конце села, вооружённые букетами цветов и шарами группы детей направляются к школе. Так, ждут директрису гимназии, которая поведёт их на мероприятие, организованное под холодным дулом Т-34. Самые нетерпеливые отправляются самостоятельно. По пути их останавливает Сергей, седовласый мужчина с двуцветной лентой на груди. «Если вы идёте туда, погодите, я выдам вам знамена!» останавливает он школьников и извлекает с заднего сидения своей пыльной машины красный флаг, другой – чёрно-оранжевый и несколько триколоров Республики Молдова.
«Этот праздник – дань светлой памяти о том, как наши деды воевали. Когда танк в село доставляли, я лично был в нём. Пацаном был, в седьмом классе… Люк не был приварен ещё, поэтому мы лазили в танк и играли там. Играя, мы целились в дом Дины Григорьевны, мы ее не очень жаловали», с гордостью вспоминает Сергей.
* * *
Из усилителей, установленных на мемориале в Чишинэуць раздаются военные песни. Музыка пробивается сквозь дождь, чьи капли становятся всё тяжелее, затем растекается по всей долине, по которой разбросаны крыши домов, чем-то похожие на добротные кушмы. Национальная дорога Орхей – Резина, отделяющая танк от села охраняется двумя экипажами полиции. Они управляют людьми, которые укрылись под зонтиками и решаются переходить дорогу, разделяющую их от памятника. Когда дождь усиливается, люди прячутся на автобусной остановке, размещенной напротив или в импровизированном магазине-вагончике. Пламя, которое горит у входа в мемориал, под порывами ветра, мечется в едином ритме с цветными надувными шариками, привязанными к Т-34.
У подножья холма, на котором установлен советский танк, две женщины пробираются сквозь штативы микрофонов – хлопочут, чтобы обеспечить поминальную службу печеньем и шоколадками. И примэрица, и батюшка спрятались в машине, пережидая непогоду. Наконец-то дождь стих. Группа детей-школьников переходит дорогу и выстраивается у подножья памятника. Святой отец начинает поминальную службу. Его дрожащий голос еле слышен из-за стены собравшихся людей. «Кажись, батюшка и не ел сегодня, нет у него сил на песнопение», шутит какой-то мужчина.
Следует пауза на несколько минут, заминка вызвана прибытием районного начальства. Примэрица объявляет официальное открытие мероприятия: «Девятое Мая –это праздник мужества, памяти, героизма и признательности. Мельник Илларион единственный в селе ветеран. Его нет рядом с нами, но мы чтим его геройский подвиг». Далее выступает директриса районного отдела культуры. Она цитирует Бенджамина Франклина, затем приветствует ветеранов войны, ей внимает публика, в основном, дети и люди среднего возраста.
Четверо солдат, стоящие в почетном карауле по обе стороны представителей власти, всё никак не могут построиться в соответствии с законами симметрии. Несколько детей в первом ряду положили глаз на их Калашниковы, фотографируя АК на мобильные телефоны. Гул равнодушных к громким речам обывателей прерывается объявлением минуты молчания. Из колонок раздается тиканье метронома. По приказу командира, другие пятеро солдат, построенные в карауле прямо у танка, стреляют в воздух по два раза.
У микрофона, ученицы местной гимназии читают стихи и поют песни, от которых на глаза многих женщин наворачиваются слёзы. Затем молоденькая девчушка исполняет военный вальс. Ее движения настолько зажигательны, что Ион, чуть ранее дрожащий от нахлынувших чувств и от холода, решается пригласить на танец свою супругу. На плитах мемориала танцевать неудобно, но Ион игнорирует приглашение примэрицы выйти на асфальт и продолжает гордо крутить свою благоверную на узком пятачке из бетонных плит.
* * *
Иону 54 года, он работает «по части уборки» в Примэрии Чинишеуць. Накануне 9 Мая его назначили, вместе с Галей, коллегой по работе, ответственным за уборку на советском мемориале – одном из восьми танков-памятников, сколько их осталось в Республике Молдова. «Помни об одном: цветы, что ты там видишь, их высадили немцы. У нас в селе была евангелистская церковь, и немцы пришли и высадили цветы», – рассказывает мужчина. Тут раздается короткое ржание и рассказчик отвлекается на своего коня, пасущегося на соседнем лугу: «Да-да, тут я!»
Затем продолжает свой поединок с газонокосилкой, которая никак не желает заводиться. В конце концов, инструмент уступает, а Ион победно орёт сквозь адский шум: «Георгиевская ленточка – это святое! Мы были в Советском Союзе и это свято! Завтра придём почтим память наших дедов». Переступая с ноги на ногу, Ион ведет в своеобразном танце капризную газонокосилку, ни с кем не желающую делить его внимание. Рядом Т-34 отдыхает на постаменте, беззлобно направив дуло в облака, нависшие где-то над Яссами.
Галя, женщина за 50, с раскрасневшимся лицом и платком на голове, возвращается от колодца и начинает готовить известь для постамента. Видя, что Иону охота поговорить, приструнивает его. «Галя, можешь идти домой, с этой работой я и сам справлюсь», – уверяет её мужчина.
Ион это неиссякаемый генератор идей, которыми он делится совершенно не заинтересованно. С политикой ему всё ясно: он полагает, что это настоящий омут и выгребная яма.
«Оставьте этот памятник, это наши деды отказывали себе в куске хлеба, собирали деньги на его установку!», – обращается он к воображаемым властям, которые неоднократно пытались в течение долгих лет придать достойную политическую окраску неприглядной акции по ликвидации танка-памятника. Не успевает продолжить свою мысль, потому что Галя снова встревает. «Я все сделаю, как надо. Сделаю все, чтобы было красиво!», – успокаивает ее Ион.
* * *
Ансамбль «Моштениторий» пробирается через группу женщин, которые держат в руках перед собой портреты ветеранов войны. Артисты выходя вперед для последнего творческого представления. Мероприятие близится к завершению и люди становятся в длинную очередь для возложения цветов. Нетерпеливые дети, безо всякой очереди, кладут куда придется ветки увядшей сирени и исчезают где–то в селе. Сильный ветер угрожающе дует со всех сторон, однако небо пока ещё удерживает дождь где-то там, за тяжелыми громадами серых свинцовых туч. Организаторы собирают усилители, кабели, провода, а несколько хозяек выставляют на поминальный стол посудины с голубцами. Участники поминального мероприятия передают друг другу стакан, из которого все пьют по очереди домашнее вино.
Убедившись, что провела всех, примэрица берёт букет цветов и направляется к дому старика Иллариона, единственного ветерана в Чинишэуць, оставшегося в живых. Застает его за столом с дочкой, невесткой и супругой. В маленькой кухне синеватая печь щедро делится своим теплом. Днём ранее, 91-летний старик жаловался жене на то, что мёрзнет, поэтому на Девятое Мая она надумала его порадовать и затопила печку.
Прошло четыре года с тех пор, как дед Илларион в последний раз участвовал в праздновании 9 Мая. Ноги не держат его более. Жизнь проходит в пределах кровати, на которой он мается ночами в попытке сомкнуть глаза и кресла, в котором, как он сам утверждает, ждёт днем свою смерть, а также двора, куда он время от времени выходит на короткие прогулки. С Евдокией они живут уже 72 года и у них пятеро детей: три мальчика и две девочки. Мальчиков не стало в течение последних 15 месяцев, а их похороны — единственные моменты, когда старик Илларион выходил за пределы двора.
Сегодня за столом он кажется бодрее. Наливает из бутылки дрожащей рукой вино и передаёт стакан всем, кто находится в помещении. Когда круг замыкается, он снова начинает наливать всем. Старушка Евдокия плачется что Гиду, так как она его ласково называет, не видит и не слышит больше ничего. В то время, когда на него сыплется шквал поздравлений, ветеран одобряет их лишь тяжёлым вздохом. Примэрия вручает ему букет цветов и финансовую помощь в 2 тысячи леев. Остальные 10 тысяч он получит на почте.
Через полчаса, по пути домой, примэрица проходит мимо танка и восклицает: Ты ж посмотри, как будто сегодня у танка ничего и не происходило!»
Text și foto – Ion Gnatiuc