Василий подходит к лежащей на носилках пожилой женщине с только что побритой головой и проверяет пульс, затем напряжено смотрит на стоящий выше монитор. Показания прибора его не радуют: сатурация кислородом – 90%, пульс – 77, давление – 160/90. Берет в руки телефон. «Уже 23.57. Кто-то придет забрать ее на операцию?». Кладет трубку и заявляет своим коллегам: «Так и встретим Новый год в «Красной зоне».

Вестибюль Клинического департамента ургентной медицины Института ургентной медицины на первый взгляд кажется таким же как в любой другой больнице: те же постоянно мерцающие лампы, те же побеленные стены, тот же пол, покрытый бежевым линолеум, те же белые халаты, которые на ходу здороваются и разговаривают друг с другом.

И, тем не менее, этот вестибюль отличается от других. По сути, это артерия, через которая врачи неотложной медпомощи, врачи-специалисты, медсестры, санитарки, санитары-носильщики и пациенты «попадают» в четыре зоны департамента, занимающегося отсевом поступивших в приемный покой. Так, «Зеленая зона» отведена для несерьезных неотложных случаев, «Синяя зона» – для специализированных консультаций, «Желтая зона» – для стабильных, но с риском ухудшения больных, а «Красная зона» – для реанимации критических пациентов.

УТРОМ 31 ДЕКАБРЯ высокий (рост 1.90 м) широкоплечий мужчина с крупной головой и маленькими глазами быстро идет по вестибюлю. Это Василий Шовгур, который недавно возглавил Департамент ургентной медицины. За последние два года ему довелось отдежурить 288 ночей в «Красной зоне», но его дежурства никогда не выпадали на новогоднюю ночь.

Он проснулся как обычно в шесть. Надел черную рубашку, черные брюки, черные носки и черную куртку. Выбрал черную же обувь. Запер двери квартиры, за которую ему предстоит выплачивать кредит следующие 20 лет, и вызвал такси. Чтобы не опоздать на работу.

В 7:15 он уже был в здании Института ургентной медицины. По пути к своему кабинету зашел к заместителю директора Игорю Курову, с которым обсудил положение в больнице.

– Реанимация переполнена! 24 места и 29 больных, даже развернуться негде! – сообщил ему Куров.
– А в интенсивной терапии? – поинтересовался Василий.
– 12 мест и 14 больных. Остается еще несколько свободных аппаратов в реанимации, – с тревогой в голосе ответил ему замдиректора.
– Да уж, весело нам будет, – вынес Василий ироничным тоном свой прогноз.
– На случай чрезвычайных ситуаций, более сложных аварий мы договорились с Республиканской больницей об их переводе туда. Не знаю, сколько именно у них свободных мест, но они есть, – заверил его замдиректора.

НА ЧАСАХ 8:20. ПРОШЕЛ ПРИМЕРНО ЧАС с тех пор, как Василий начал свою смену. В «Желтую зону» доставили мужчину. Ему лет 50. Он лежит на носилках. Лицо и руки у него синюшного цвета. Врач бросил только один взгляд и уже предположил, в чем причина такого состояния. Проверил пульс и быстро направился в зону ожидания, где не находит себе места супруга поступившего пациента.

– Он стоит на учете с сердечной патологией? – спрашивает Василий. – У него проблемы с сердцем? – врач изменил формулировку вопроса, пытаясь удостовериться, что его поняли.
– Да! – дрожащим голосом ответила женщина. – После того, как он выпил те таблетки, ему стало очень плохо, – продолжает она свой рассказ, а врач тем временем возвращается к пациенту.

Далее проводятся стандартные процедуры для поступивших в «скорую»: измеряют артериальное давление и пульс, берут кровь для биохимического анализа, делают электрокардиограмму.

– Быстро вызови терапевта, – говорит Василий медсестре. А в это время мужчину перекладывают на другие носилки и срочно доставляют в «Красную зону», куда доступ посторонним ограничен.

«Быстро несите носилки! Сюда!», «Вызови санитарок неотложной помощи в «красную» – слышно сквозь белые двери, разделяющие вестибюль от зоны для реанимации пациентов. Один из санитаров-носильщиков доставляет носилки, о которых попросил врач, а другой – переносной рентген-аппарат. Двери «Красной зоны» все закрываются и открываются.

Василий быстро выходит и направляется к своему кабинету. Садится за стол и ищет в компьютере результаты анализов. Они еще не поступили.

Непрерывно дергает правой ногой.

* * *

СОБСТВЕННЫЙ КАБИНЕТ У ВАСИЛИЯ ШОВГУРА ПОЯВИЛСЯ с 15 декабря 2018 года, когда он возглавил департамент. Новая должность однако означает и дополнительные обязательства: от окончательного решения насчет госпитализации больных и здоровья каждого пациента до сохранения чистоты и обеспечения надлежащего отношения со стороны медперсонала.

До этого он был врачом неотложной медицинской помощи в этом же департаменте. Именно ему довелось дежурить в октябре 2018 года, когда в результате взрыва, прогремевшего в одной из «многоэтажек» столичного сектора Рышкань, погибли четыре человека, причем один из них скончался в больнице. Тогда ему пришлось дать транквилизаторы мужчине, у которого под обломками погибли жена и четырехлетний сын. Тем самым врач попытался предотвратить риск суицида убитого горем супруга и отца.

До того, как поступил на работу в Институт ургентной медицины, Василий был врачом на «скорой». В августе 2012 года, когда на Мунчештском шоссе в Кишиневе, автомобиль врезался в дерево и погибли восемь молодых людей в возрасте от 17-ти до 24-х лет, тоже была его смена. Картина места происшествия выглядела примерно так: семерых молодых людей уже извлекли из искореженной машины и они лежали на земле, а восьмой еще оставался в груде металла. «Это был шокирующий случай. Я только начинал работу в качестве врача неотложной медицинской помощи на «скорой» и для меня это был огромный стресс».

Результаты анализов так и не появились в базе данных, поэтому Василий вернулся в «Красную зону». Своими огромными руками распахивает двери и дает санитарам-носильщикам вынести «сердечника» на носилках. Мужчина дышит через трубку, которую ему ввели в трахею.

Василий сопровождает его. Они пересекают вестибюль департамента, где на них вытаращив глаза смотрят больные, и направляются в кабинет компьютерной томографии. Здесь шесть человек прилагают недюжинные усилия, чтобы переложить находящегося в бессознательном состоянии мужчину с носилок на койку у томографа, и выходят из зоны, подвергающейся излучению.

Проходит меньше двух минут и те же медработники наклоняются, хватают покрывало, на котором лежит больной, поднимают его, переносят на носилки и возвращаются в «Красную зону». За ними вытаращив глаза следят те же больные, что и в первый раз.

Василий начинает нервничать и звонит в лабораторию. Прошел почти час, а он еще не получил результаты анализов. Когда они, наконец, появляются на экране его компьютера, Василий хмурит высокий лоб. Поднимается, выходит из кабинета, быстро направляется к находящемуся в нескольких метрах кабинету с компьютерами и распечатывает результаты анализов.

У пациента инфаркт миокарда. Его поместили в отделение интенсивной терапии, подключили к «искусственным легким» и назначили «Допамин».

ПОСТ В ЖЕЛТОЙ ЗОНЕ представляет собой стойку, за которой установлено несколько столов с компьютерами для персонала. Здесь находятся медсестры, врачи неотложной медицинской помощи и врачи-интерны.

Василий подходит туда, заполняет несколько карточек пациентов, подписывает их и проставляет печати, затем подходит к единственной блондинке за стойкой. Восхищенно смотрит на нее, даже не моргая. Она замечает его, отрывается от компьютера и глядит на него, прищурив глаза. Василий улыбается ей и хватает за нос.

– Васяяя! – пытается она оказать сопротивление и тоже одаряет его улыбкой.

Марианна и Василий вместе не только на работе, но и в обычной жизни. Кстати говоря, именно работа и свела их когда-то. Впрочем, об этом они мне расскажут позже. «Помню, как стоял в кабинете, где было несколько медработников. Она пришла и заявила: «А вы кто такой будете?», – ударяется Василий в приятные воспоминания и даже пытается подражать голосу Марианны. «Так мне же надо было знать, с кем мне предстоит дежурить», – пытается найти себе оправдание девушка и при этом хитро улыбается.

Затем были совместные кофепития во время дежурств, первое свидание и первый поцелуй, который случился тоже «у Института ургентной медицины – на эстакаде». Год назад они поженились, а через три месяца им предстоит совместно растить и воспитывать совместного же первенца.

Василий не задерживается надолго в «Желтой зоне» и направляется к своему кабинету. На выходе рыжеволосая санитарка с короткой стрижкой пытается завязать разговор с опирающимся об стенку санитаром-носильщиком с темными волосами.

– Я спросила, когда будет зарплата.
– Я понял, что после восьмого числа, – равнодушно отвечает мужчина, не отрываясь от телефона, который держит обеими руками.
– У меня не будет денег, чтобы приехать на следующую смену, – закруглила женщина неудавшуюся беседу.

* * *

СЛЕДУЮЩИЕ ЧАСЫ ВАСИЛИЙ ПРОВЕЛ, разрываясь между палатами и носилками. То привезли девушку, которую сбили на «зебре», то доставили женщину, которая скрючилась от боли, причиняемой метастазами в печени, то пришлось заняться пьяным мужчиной с вывихом руки, то надо было оказать помощь санитару-носильщику, которого ударил агрессивныйпациент.

В 16:14 Василий, наконец, выпил первый кофе за сегодняшний день. Бодрящий напиток ему принес кто-то из коллег. Раньше во время дежурств приводил себя в порядок с помощью трех чашек кофе, выпитых подряд, и тогда пульс у него повышался до 200 ударов в минуту. Теперь Василий пытается справляться с усталостью и бороться со сном, обходясь без кофе. Правда, это ему удается не всегда.

Между тем к регистратуре Института ургентной медицины подошел мужчина. У него рука распухла так, что стала размером с медвежью лапу. По его словам, несколько дней тому назад собирал мебель и случайно ударился. Он уверяет врачей, что «лечился» только льдом. Травматолог стал ругать его.

– Почему же вы не подождали неделю, чтобы только потом обратиться к врачу? Почему вы пролежали дома всего три дня? Что вы еще прикладывали к руке кроме льда? – саркастическим тоном пожурил врач нерадивого пациента.

Больной пытается не встречаться глазами с врачом и избегает отвечать на вопрос. Он смотрит в пол и теребит левой рукой «молнию» своего «пуховика».

– Последний раз спрашиваю, что вы еще прикладывали кроме льда! – настаивает врач.
– «Левомеколь», – нехотя признается пациент.

Травматолог закатил глаза.

– А кто вам сказал, что так надо?
– Так я помазал тем, что было, – пытается мужчина оправдать свои действия.
– Ну раз помазали тем, что было, тогда будете пить лекарства вместо шампанского, – ответил врач и показал, как пройти в отделение травматологии.

ПЫТАЯСЬ ПРОБРАТЬСЯ СКВОЗЬ ТОЛПУ В ВЕСТИБЮЛЕ, санитары катят носилки, на которых лежит 80-летняя женщина. Рядом шагает ее сын – атлетического телосложения скуластый мужчина ростом под два метра.

Из-за не срастающегося перелома бедра старуха не встает с постели уже более полугода, поэтому у нее на ягодицах образовались глубокие пролежни. Пациентку доставляют в «Зеленую зону», где врачи и медсестры начинают накладывать ей повязки.

Затем ее отпустят домой. Больше врачи ничего не могут сделать. Вместе с тем сын недоволен тем, что мать не госпитализируют. На самом деле тот ожидал совсем другого исхода.

– Никто из врачей в этой стране не хочет работать. Так все граждане этой страны умрут. Если не хотим умереть, надо уезжать отсюда. […] Мы с женой ухаживаем за ней, но от открытой раны исходит неприятный запах. В квартире невыносимо. Жена с ребенком живут в одной комнате, а мы с матерью – в другой. Я думал, ее госпитализируют и обеспечат ей уход в больнице, но они не хотят работать.

Одна из медсестер пытается его успокоить и объясняет, что и у ее матери была та же проблема, и она тоже лежала.

– Поймите, что пролежни образовались из-за того, что ее не переворачивали. А как ее перевернешь, раз у нее перелом бедра?! Там уже мертвые ткани, а в ее возрасте ткани не восстанавливаются так легко. И тогда чем же провинились врачи?
– Чтобы вы были такими же здоровыми как и она, – в сердцах «пожелал» им рассерженный мужчина.

Когда врачи закончили накладывать повязки, он усадил мать на заднее сиденье автомобиля, перепачканного грязью «ватерлинии», сел за руль и врубил музыку на полную громкость. Старуха начала стенать, тогда сын убавил громкость и резко тронулся с места.

ПРИМЕРНО К 19.00 ВАСИЛИЙ И МАРИАННА наконец-то улучили свободную минутку и вместе отправились в буфет, расположенный у входа в здание «скорой». Он выпивает второй за «предновогодний» день кофе, а она – чай. Быстро съедают по печенью, затем каждый отправляется заниматься своими делами.

Василий идет в «Зеленую зону» к пациентке, которая скрючилась из-за почечной колики, называемой в народе «камнями в почках». Спрашивает, мучают ли ее такие же сильные боли как и до приезда в «скорую», и просит санитара-носильщика принести кресло-каталку. Пациентку доставляют в другое отделение.

На стоящих рядом носилках бомж спит мертвым сном. От него за версту разит алкоголем и мочой. Вонь распространяется по всему вестибюлю и сохранится там, пока ее «источник» не проснется и не покинет медучреждение.

В 19:45 внезапно гаснет свет в вестибюле, связывающем четыре зоны. В этот момент Василий был «Желтой зоне». В полном недоумении звонит техническому работнику и требует объяснений.

Последовали пять бесконечных минут. За это время Василий мечется между «Желтой зоной» и «Зеленой», между «Зеленой» и «Синей», а пока установленные на потолке лампы вновь «оживут», медперсонал пытается освещать помещения с помощью фонариков мобильных телефонов.

В вестибюле четырех зон «скорой» вновь начинают спасать пациентов.

* * *

НЕ ПРОХОДИТ МНОГО ВРЕМЕНИ и в «Желтую зону» доставляют мужчину, которому около 60 лет. У него был инсульт. Он лежит на носилках, свесив левую руку. Кто-то из коллег Василия подходит к нему проверить состояние.

– Вы меня слышите? Вы давно ощущаете слабость в руке? Полчаса? У вас это впервые? Здесь чувствуете? Здесь чувствуете? А здесь? Где вы чувствуете лучше? Вы можете поднять эту руку? – продолжает врач расспросы, показывая на правую руку.

Больной поднимает ее.

– А эту?

Левую он не может поднять. Металлическим молоточком врач дотрагивается до разных частей тела: «Здесь чувствуете? А здесь? А где лучше чувствуете, здесь или здесь?».

Рука мужчины бессильно свисает вниз, а в это время врач и медсестра делают ритмичные движения снизу вверх, пытаясь добиться, чтобы рука напряглась. Василий берет внутривенный катетер и подходит к ним. Ему нужно взять кровь для анализов. У Василия взгляд нахмуренный, брови изогнулись дугой, а лицо покрыто потом. Вводит иглу, но не попадает в вену. Пробивает кожу еще пару раз, пока, наконец, попадает в цель. Берет кровь, измеряет давление и заполняет медицинскую карточку.

В отделении начинается оживление. Примерно каждые 20 минут двери распахиваются, а санитары-носильщики доставляют кого-то на носилках или на кресле-каталке: черепно-мозговая травма, вывих, рана, алкогольное отравление…

– Вот и началась новогодняя ночь, – заметил Василий, осматривая только что доставленного пациента. – В настоящее время у него нет признаков острой патологии. Пойдет на компьютерную томографию, – возвращается он к больному.

МЕДСЕСТРА ДОСТАЕТ ДВА КЛЕМЕНТИНА, очищает их от кожуры и поровну делит на восемь коллег. Пока они лакомятся цитрусовыми, врач рассказывает о стоматологе, получившем в частной клинике зарплату свыше 20 тыс. леев. Все просто поражены.

– С такой зарплатой и я пойду в стоматологи, – смеется Марианна.
– Неужели пойдешь?! – подтрунивает над ней Василий, намекая, что так она бросит его одного в «скорой».

Перерыв на цитрусовые прервался в 22:34, когда в «Желтую зону» доставили 75-летнюю женщину. Врач «скорой» сообщил коллегам из Департамента ургентной медицины, в каком состоянии находится пациентка, и обратил их внимание на то, что ее вырвало. Василий осматривает больную, берет кровь на анализ, измеряет давление.

Подходит и нейрохирург. Долго смотрит на старуху и недоуменно спрашивает, почему ее еще не доставили в «Красную зону». Пациентку срочно перевозят туда, затем везут на компьютерную томографию, потом – обратно в «Красную зону». Также ей сделали и электрокардиограмму. Результаты плохие, впрочем, как и год тому назад, заметила медсестра, держа перед собой оба результата – старый и новый. Женщина еще находится в сознании и пытается снять с пальца пульсоксиметр, который измеряет уровень кислорода в крови.

– Прокапать еще или уже хватит? – уточняет медсестра.
– Прокапайте, – на ходу отвечает Василий.

Смотрит результаты томографии, которые показывают внутричерепную гематому размером 33 мм. Она затрудняет кровообращение и если ее не удалить в самое ближайшее время, может привести к летальному исходу. Нейрохирург и врач неотложной медицинской помощи проставляют подписи и печати на медицинской карточке.

Врачу в операционной сообщают, что ему надо принять и пациента с инсультом. Однако в операционной уже идет хирургическое вмешательство, поэтому они не смогут принять следующего пациента так скоро. Между тем санитарка и медсестра готовятся побрить больной голову.

– Уже 22:59. Скоро Путин выступит с речью, – как бы между прочим объявляет рыжая санитарка.

* * *

ОЖИДАЯ ДОСТАВКИ В ОПЕРАЦИОННУЮ, старуха помочилась прямо на носилках. Василий быстро устанавливает ей мочевой катетер. Это гибкая пластиковая трубка, которая вводится в мочеиспускательный канал.

– Попал с первого раза, – шутит он, пытаясь несколько разрядить обстановку.

Санитарка принесла емкость с горячей водой, намочила тряпку, подошла к старухе и вытерла мочу с ее бедер.

– Наденьте ей обратно пульсоксиметр, распорядился Василий, заметив, что пациентке удалось снять прибор с пальца.
– Надо интубировать? – уточняет один их находящихся в помещении интернов.
– Да.

Василий звонит анестезиологу уточнить, готовы ли они принять нового пациента: «Уже 23:57. Кто-то придет забрать ее на операцию?».

Хотя Василий работает в данной области уже свыше 10 лет, его по-прежнему не покидает давнишний страх – чтобы пациент не умер у него на руках. Однажды такая беда с ним приключилась на самом деле. Это случилось, когда он работал на «скорой».

«Это был вызов на дом. У женщины немного за 50 случился инфаркт миокарда с тромбоэмболией легких. Из-за пробок «скорая» часто не успевает [приехать вовремя]. Тогда мы успели. Женщина еще была жива, мы, по меньшей мере, полчаса пытались ее реанимировать, но, к сожалению, безуспешно. После этого я не мог работать. У меня возник своего рода страх, что я приеду к пациенту и тот скончается», – признается Василий.

Анестезиолог уточнил, что операционная еще не готова, поэтому Василий сообщает новость коллегам:

– Новый год мы встретим в «Красной зоне». Разливайте шампанское! – шутит он.

Все смеются.

Василий вновь подходит к носилкам, проверяет пульс у пациентки и напряженно следит за цифрами на мониторе, висящем над полностью побритой головой. Положение остается стабильным, но таким же тяжелым: сатурация кислородом – 90%, пульс – 77, давление – 160/90.

Часы показывают 00:00. За окнами, на которых установлены жалюзи, слышны салюты, свист и гиканье. Василий подходит к жене и обнимает ее.

Поздравляют друг друга. Обмениваются рукопожатьями (при этом на руках у них надеты медицинские перчатки) с двумя медсестрами и вместе произносят общее пожелание: «Господи, если Ты на моей стороне, тогда прошу, сделай так, чтобы в наступающем году у нас было меньше пациентов».

Когда поздравления и пожелания закончились, Василий вновь стал названивать анестезиологу.

– Саша, что у нас там? Все! Выходим! Где санитары-носильщики? Прошу, позовите двоих.

Двери открываются.

* * *

В ВЕСТИБЮЛЕ ЦАРИТ СУЕТА. У одной из пациенток «Зеленой зоны» дыхательная недостаточность. Ее незамедлительно доставляют в «Красную зону». Василий подходит к ней. Говорит громко и четко.

– Сердце болит? Вот здесь, да? – и опускает ладонь на середину грудной клетки.

Женщина вдыхает через рот, хочет ответить, но все заканчивается только безуспешными попытками издать какой-то звук и пыхтением.

– Ничего. Все будет хорошо, – успокаивает ее врач.

Вокруг пациентки собралась целая команда. Они почти не разговаривают между собой. Впрочем, в этом и нет необходимости. Каждый знает свое дело. Двое разрезают ей майку. Один надевает маску. Другой подносит баллончик с кислородом ближе к носилкам. Кто-то готовит шприцы и ампулы. Еще кто-то надевает пульсоксиметр на палец, а другой измеряет давление. Прибор показывает 225. Это практически в два раза выше нормы.

– «Эналаприл», сколько? Две? Одну? – спрашивает медсестра, которая готовит уколы.
– Две таблетки «Эналаприла», плюс «Фуросемид» 60 мг в шприцах на 10 мл, – отвечает ей Василий. Быстро. Морфий? Есть?

Ищет тампон, пропитанный спиртом, дезинфицирует пациентке запястье руки и вводит в вену иглу для капельницы.

– Как вы себя чувствуете? Лучше? Госпожа Мария, как вы себя чувствуете? – настойчиво спрашивает Василий, пока двое его коллег пытаются укрепить переднюю часть носилок в поднятом положении.

Василий вводит женщине катетер в трахею, чтобы сохранить дыхательные пути открытыми. Теперь пациентку можно доставить в отделение интенсивной терапии. Носилки приходят в движение, а толкающие их санитары передвигаются с трудом.

ЖЕНЩИНА С ШИШКОЙ прямо на макушке появляется в «Желтой зоне». На часах почти 2:00. Поступившая пациентка утверждает, что упала в ванной. Медработники ставят под сомнение ее слова. Они уверены, что такой удар можно было получить, только если его нанесли умышленно.

– В ванной говорите? – с намеком переспрашивает медсестра.
– Да, – вполголоса отвечает женщина.
– Мне не нравится, что мы обманываем друг друга, и я не могу записать, что говорит пациент. Ясно, что теперь на праздники всякое случается, – не сдается молодая врач. – А потом начинается суд, мол, почему так, а не эдак.
– Вы потеряли сознание? – продолжает врач свои расспросы и приближается к пациентке, чтобы осмотреть ее. – Вижу, вас еще и вырвало. Спереди халат у вас перепачкан. В туалет сходили?
– Да, сходила.
– Пульс – 98, давление – 124 на 92, – диктует медсестра.
– Пациентка отправляется на Рентген, – объявляет врач. – Вызови нейрохирурга, – поручает она одной из санитарок.

Все вроде устаканилось в вестибюле четырех зон. Больных распределили: кого-то на анализы, кого-то по отделениям. Василий направился к своему кабинету. Он с трудом идет по вестибюлю, в котором пахнет мочой. Бомж еще спит как убитый. Часы показывают 3:18.

Василий падает на стул, откидывает голосу и закрывает глаза не несколько секунд.

Он задремал.

Василий проспал ровно 25 минут, затем его разбудил шум в вестибюле. Ничего не понимая, поднимается со стула, делает глубокий вдох и выходит из кабинета. Полицейские привезли 29-летнего мужчину с черепно-мозговой травмой. Он сорвался с рекламного щита на Скулянке.

В «Красную зону» его доставили с кровотечением.

Ситуация стабильная.

Жить будет.

* * *

ДВОЕ СОБУТЫЛЬНИКОВ спокойно сидят в «Желтой зоне» и ждут, чтобы им померили давление. Самый разговорчивый из них – брюнет с короткой стрижкой – смотрит то на своего кореша, то на медсестру с медицинского поста. Когда накрашенная брюнетка с красными губами и в полуоблегающих брюках медицинского костюма наклонилась забрать со стойки карточки, тот не выдержал.

– Девушка, прошу вас, ради Бога, не делайте этого. У меня пульс еще больше повышается, – берет он ее на абордаж.
– Вы просто не обращайте внимание. Мы здесь работаем, а не делаем то, что кому-то хочется, или то, о чем кто-то мечтает, – парирует ему медсестра, даже не глядя в его сторону, и продолжает, хмурясь, смотреть в лежащие перед ней карточки.
– Сколько у меня? 160? – спрашивает он врача, пытаясь выпутаться из неловкой ситуации.
– Нет. 110 на 80.
– Аааа, – заканчивает болтун разговор.

В течение следующих часов медработники Департамента ургентной медицины метались между залами, брали кровь на анализ, измеряли давление и задавали один и тот же вопрос – «Как вы себя чувствуете?». Так незаметно наступило утро первого в новом году дня.

В 9:00 Василий уже не в состоянии подавить зевки. После 27 часов, проведенных без сна, лицо у него стало бледным, а под глазами появились мешки. В довершение всего приехали и журналисты телеканала «Prime». За 20 минут интервью у него перед глазами промелькнула вся ночь.

Вместе с тем, он гордится тем, что четыре врача неотложной медицинской помощи, пять хирургов, пять травматологов, три нейрохирурга, невролог, гинеколог, уролог, восемь медсестер, пять санитарок и пять санитаров-носильщиков сумели оказать помощь 174 человек.

В ВЕСТИБЮЛЕ ЧЕТЫРЕХ ЗОН появляются новые лица. Это коллеги, пришедшие сменить тех, кто дежурил в новогоднюю ночь. Василий направляется к своему кабинету. От усталости у него слипаются глаза.

Оставляет на стуле белый халат, вешает медицинский костюм в шкаф, надевает черную одежду и из последних сил пытается держать глаза широко раскрытыми, когда смотрится в зеркало и расчесывается. Берет куртку, ключи, сумку и запирает дверь. А тем временем жена ждет его в вестибюле, где пьет свой утренний чай.

У регистратуры стоит девушка на каблуках под ручку с молодым человеком, который получил удар в голову. У парня на лице следы крови. От девушки так и веет алкоголем и агрессией.

– Дверь справа?
– Нет, дверь слева, – отвечает кто-то из медработников, пытаясь подсказать ей, куда идти.
– Ну так чё ты гаваришь мне дверь справа, если нужна дверь слева? – пытается она сделать ему замечание.

Василий и Марианна пробираются сквозь толпу, которая разинув рты смотрит на веселую парочку, и направляются к выходу. Поднявшаяся на эстакаду «скорая» доставила очередного пациента. Василий обходит машину, обнимает жену и облегченно вздыхает.

364 дня отделяют врачей «скорой» от очередного нового года, а все это время им предстоит оставаться в медучреждении и дежурить круглосуточно. И, скорее всего, в следующую новогоднюю ночь они повторят свое пожелание: «Господи, если Ты на моей стороне, тогда прошу, сделай так, чтобы в наступающем году у нас было меньше пациентов».

Фото – Лилиана Ботнарюк