Республика насилия

Тарелка с чигирем (подобием котлеты, приготовленной из потрохов, как правило, свиных, и обернутой диафрагмой), пролетает мимо лица Марии. Женщина поднимает руки над головой и начинает рыдать. При весе 47 кг и росте 1,5 м она кажется невесомой рядом с плотным Думитру, который к тому же на две головы выше нее. Пока он все больше приближается, женщина, запинаясь, повторяет: «Так я ж ничё ни сказала. Такие в магазине брала». Мужчина хватает огромными ручищами рукоятку кувалды, которой забивает столбы для забора. Набрасывается женщину и в гневе несколько раз ударяет ее по рукам. Затем рычит, предупреждая: «Скажешь кому, прикончу». 

Восемь лет тому назад Думитру поклялся Марии любить ее. И с тех пор нещадно лупит ее. Когда и как ему угодно. Однажды врезал по спине деревянным стулом. Бывало, наносил удары кулаком по лицу, ботинками по животу и щиколоткам, металлическим дуршлагом по груди, проволокой по спине. И даже порезал ножом шею. 

Она даже родила от него ребенка. Однажды отчим надавал старшему сыну тумаков по голове, затем швырнул головой о доску с гвоздями. Ребенок попал в больницу с сотрясением мозга. Та же участь постигла и его младшую сестренку. А дело было так: Думитру выбил у нее стул из-под ног, она упала и ударилось головой о железную ванну.

Мария пожаловалась в полицию, в соцобеспечение, врачам, примару и ответственным чиновникам в районе. Без толку. И только когда Думитру избил сына до потери сознания, власти решили определить детей в интернат. А женщина осталась со своим мучителем. И по сей день Мария – узница его жестокости.

Случай Марии как будто под копирку повторяет четыре иска по фактам бытового насилия, направленным на рассмотрение в Европейский суд по правам человека. ЕСПЧ удовлетворил эти иски, а Республике Молдова пришлось выплатить – за счет денег налогоплательщиков, кстати, 69.000 евро в качестве компенсации за то, что не сумела защитить жертв от агрессоров. И еще суд постановил, чтобы страна обеспечила изменения в системе, дабы не допустить повторения подобных фактов в будущем. На первый взгляд, миссия выполнена. Однако и спустя пять лет после не подлежащего обжалованию постановления, вынесенного ЕСПЧ, отдельные учреждения так и не в состоянии понять, какая ответственность возлагается на них и как им пристало защищать жертв от агрессоров

Через два месяца после знакомства с Думитру женщина переехала жить к нему вместе со своими двумя детьми из первого брака. Она была счастлива, что нашла мужчину, который дал ей кров и пищу, что тот покупает чужим детям печенье и мороженое. А еще ей импонировало, что Думитру спокойный, рассудительный. Этим он отличался от нее – она менее сдержанная. Мария же привлекла его своей красотой и тем, что она пробивная

Немалая разница в возрасте – 24 года – не помешала им связать свои судьбы. Ему было 55, а ей – 31. Не посмотрела она ни на его отсидки за кражи и хулиганство, в том числе за драки. И ни на то, что он до этого сходился, наверное, с девятью женщинами, но ни одна сожительница не прожить бок о бок с ним более года.

Не испугало Марию ни бурное прошлое мужчины. Впрочем, ее собственное прошлое тоже было несчастливым. Когда ей было 19 лет, потеряла мать – ее унесла лейкемия. К тому времени Мария как раз закончила техучилище и получила диплом пекаря. У них в селе пекарни не было, поэтому она трудилась то домработницей, то каменщиком, то подрабатывала поденщиком в обмен на какие-то гроши. 

В 25 лет Мария вышла замуж в первый раз. Через год родила сына Кристи, а через два года – Валентину. В скором времени после появления детей на свет начались побои. Вдобавок бывший муж таскал из дома вещи и еду в обмен на выпивку, оставляя их раздетыми и голодными. После шести лет рукоприкладства Мария развелась и перебралась жить к бабушке по материнской линии. Там в центре села и встретила Думитру. Тот жил в нескольких домах от ее бабушки. Дело было в ноябре 2011 года. К тому времени прошло уже четыре года с тех пор, как Молдова признала насилие в качестве социального явления, с которым следует бороться, и год с тех пор, как такие действия стали наказываться тюремным заключением, а не только штрафом. Казалось бы, все направляется в правильное русло. Впрочем, к Марии это никак не относилось

. 

Начало 2012 года. Мария медленно возвращается из магазина и направляется домой. По дороге встречает Думитру. От него разит выпивкой. Подходят к воротам. Мужчина хватает замок, которым скреплена цепь, чтобы открыть ворота. Оказалось, что замок не был заперт. Мария не справилась с замком, когда уходила. Думитру вспылил и потребовал объяснений. Почему по ее вине каждый, кому не лень, может зайти к нему во двор? 

Тащит Марию в дом и наносит ей три удара. Кулаком по лицу. Увидев, что она вся в крови, предупреждает не выходить из дома. Чтобы кто-то не увидел. И наказал никому ничего не говорить. Пригрозил убить, если полиция обо всем узнает. Мария пошла к врачу только через два дня. Диагноз – «травма костей носа со смещением кожных покровов». Это первый случай рукоприкладства, о котором вспоминает Мария. К тому времени не прошло и трех месяцев с тех пор, как они поклялись друг другу в вечной любви. 

После первых трех ударов кулаков последовали сотни других. Порой ударял ее, не стесняясь, даже при посторонних. Лето того же года. Во дворе у Думитру собралось много людей. Все сидят за столом и празднуют день рождения Петру. Это брат Думитру. Люди едят, чокаются, общаются, смеются. Вдруг кто-то из пришедших на праздник мужчин достает из пакета два банана и протягивает их детям Марии. Думитру смотрит, хмурится и спрашивает: «А ты шо им отец, шоб приносить бананы?». Мужчина, запинаясь, пытается объяснить, что это всего лишь гостинец, но Думитру уже направляется к Марии: «Значит, у тебя с ним шашни? Шлюха, я тебя убью!».

Не доходя до своей жертвы, хватает со стола нож и приставляет его к горлу шестилетнего Кристи. Мария в отчаянии кричит: «Оставь его! Ты ответишь за это!». Услышав ее крик, Думитру вроде приходит в себя и оставляет мальчика. Но на этом не успокаивается и кидает в нее тарелку. Увернувшись от удара, женщина со страху лезет под стол. Люди приходят ей на помощь. Хватают Думитру за руки и крепко держат. Мария выходит из-под стола, берет детей в охапку и мчится к своей бабушке. 

Думитру нашел ее. Предложил вернуться домой и пообещал больше не поднимать на нее руку. Женщина призналась мужу, что боится его, ведь он постоянно грозиться убить ее. «Ты разве не знаешь, что я такой? Ну как я тебя убью?», – успокоил ее Думитру. И Мария ему поверила.

Каждый раз рукоприкладство заканчивалось по тому же сценарию. Думитру умоляет Марию простить его, ведь он такой по жизни, ведь он нервный, ведь в детстве отец врезал ему по голове, а она постоянно мелет языком и не дает ему даже рта раскрыть. Именно поэтому он перестает себя контролировать.

«Мне было лет пять или шесть. Отец был подвыпившим и хотел ударить маму куском древесины по голове. Я кинулся ее защищать. Ударом мне пробило голову. Тогда я потерял очень много крови. Только потом я понял, что он этого совсем не хотел. Он бы не ударил, если бы мать не довела его до белого каления. Ведь даже если идешь по улице и достаешь людей, то они, канешна, дадут по морде», – объясняет Думитру.

Доводы смягчили сердце женщины и супруги помирились. То есть после каждого рукоприкладства начинается очередной «медовый месяц», когда мужчина окружает ее внимание и нежностью, осыпает подарками. 

В такие периоды, утверждают эксперты, Мария не только жертва насилия, она еще и женщина, оказавшаяся в паутине финансовой и эмоциональной зависимости. «Она понимала, что ее вновь будут избивать, но не уходила, так как была привязана к своему агрессору. Она не винила Думитру за оскорбления и побои, а задавалась вопросом, как бы все это исправить», –говорит Лилия Горчаг. Она первый и единственный психолог, который работал с Марией. Правда, это случилось лишь спустя несколько лет, когда женщина оказалась в столичном центре временного размещения

Летом следующего года, то есть в 2013 году, скончался отец Марии. Женщина отправилась помогать в организации похорон, а дети остались с Думитру. Когда Мария вернулась вечером домой, нашла пятилетнюю дочку плачущей. На затылке у нее был кровоподтек. По словам Думитру, Валентина забралась на стул, чтобы взять конфеты, упала и ударилась головой о ванну. Но сын Кристи утверждает, что Думитру сам выбил стул из-под девочки. 

Увидев, что рана Валентины превратилась в сгусток крови, мужчина испугался, что все может дойти до мозга, поэтому взял бритву, разрезал сгусток, дал крови стечь, затем нанес йод прямо на рану. В результате девочка получила ожог I степени. Этот факт Думитру подтверждает сам. В таком состоянии Валентина находилась до следующего дня, когда Мария вернулась домой и срочно отправилась с ней в больницу.

Девочку госпитализировали с многочисленными кровоподтеками, в том числе на лице, химическим ожогом I степени и острой черепно-мозговой травмой. Думитру всем рассказывал, что девочка упала со стула по неосторожности, а сам он разрезал сгусток крови у нее на затылке, испугавшись, что та может умереть. Свидетелей не было и никто не стал слушать брата Валентины – шестилетнего ребенка. «Доказательств» не было, поэтому не было предпринято никаких действий. 

Местные власти не приняли никаких мер, ни когда сосед Марии и Думитру сообщил в службу социальной защиты о том, что слышал, как девочка кричит, когда Думитру ее избивает, и сказал, что ребенка надо забрать из семьи, иначе они ее погубят. Когда соседу предложили написать письменное заявление, тот передумал. «Люди по-прежнему считают, что происходящее за стенами дома должно там оставаться», – поясняет социальный ассистент Ольга Колца. 

В том же году, то есть в 2013 году, правительству направили первые три вступившие в законную силу постановления ЕСПЧ. Общая сумма компенсаций по ним составила 52.300 евро. Эти три иска стали первым сигналом тревоги для Республики Молдова, эти три иска выявили проблемы в плане применения законодательства для борьбы с бытовым насилием. 

Однако этот сигнал «не ловили» в селе Марии. А Думитру продолжал бесчинствовать и поднимать руку. В том числе на детей. 

В том году Кристи – семилетний сын Марии – был в первом классе. К вечеру спокойно сел за кухонный стол делать уроки. Когда у него что-то не получалось, Мария была рядом – подсказывала, помогала держать ручку свободнее, хвалила за успехи. Думитру зашел на веранду. Он хотел поесть именно за тем столом.

– Уроки делаете? – недовольно буркнул он. 

– Да, но у него еще плохо получается, и я ему помогаю, – ответила Мария, покрываясь потом от страха. 

Его взбесило, что мальчик не учится самостоятельно, разозлился на школу, которая не учит его даже буквы писать. Стал наносить ребенку удары кулаками по лицу и голове. Мария бросилась защищать сына и тоже получила тумак по голове

От ударов у Кристи сразу же разболелась голова, затем наступило какое-то онемение. На следующий день он пошел в школу с головокружением. У него сильно болели уши и нижняя челюсть. Мальчик сел за свою парту и закрыл уши руками – чтобы немного унять боль и чтобы никто не увидел его синяки. Тем временем настала его очередь выйти к доске. Он медленно поднялся, сделал несколько шагов, вышел перед классом и потерял сознание. Пока он понял, что случилось, его уже доставили к школьной медсестре, а оттуда вызвали «скорую» и Марию.

Ребенка срочно госпитализировали с сельскую больницу с сотрясением мозга, многочисленными синяками на лбу, ушах, щеке и повреждениями у левого глаза. Врачи вызвали бывшего участкового Николае Макарь. Кристи признался, что удары ему нанес Думитру. Мария подает заявление в полицию, а также в соцобеспечение, подробно рассказывает о случившемся и намекает, что хочет перебраться к своей бабушке, так как очень сильно боится агрессора. 

Через пять дней, а именно в последний день 2013 года, созывается на заседание многопрофильная группа для обсуждения случая Марии. В заседании приняли участие примар, социальный ассистент, директор школы, учительница Кристи, школьная медсестра и участковый полицейский Николае Макарь. 

Чиновники приняли решение в тот же день госпитализировать Марию и двух ее детей. Затем она должна будет перебраться в отчий дом. На заседании полицейский ругал мать и винил ее во всем: «Сама виновата во всем случившемся Мария – мать детей, ведь каждый раз, подавая в полицейский участок жалобу на агрессора о том, что тот ее избивал, оскорблял самыми ужасными словами, бил детей, утверждая, что дети голодали, она, тем не менее, потом забирала свое заявление. Если агрессор виновен, закон это выяснит».

Однако «закон гласит, что полиции надлежит выявлять случаи насилия, регистрировать их и сообщать о них, бывать в семьях, взятых на учет, и предупреждать акты насилия. Более того, на основании жалобы Марии, даже если та ее забрала, а также на основании медицинских справок и разговоров с Марией и детьми, полиция была обязана расследовать случившееся», – заявил бывший прокурор и председатель Кэушенского центра права Ион Оборочану. 

Случаи жестокого обращения с детьми Марии, подтвержденные медицинскими справками и жалобами, поданными женщиной в полицейский участок, происходили в 2011-2014 годы. Ясно, что Думитру никогда не привлекали к ответственности. Также он не значится ни в регистре учета семейных агрессоров. 

«Сотрудник полиции был обязан, по крайней мере, в результате жалоб, хотя их и отозвали, хотя он и нарушил процедуру и закрыл дело, не доведя его до конца, внести агрессора в регистр агрессоров. И в течение года минимум раз в неделю приходить и проводить с ним профилактическую работу», –уточнила юрист Ассоциации «Promo-Lex» Лилия Потынг.

.

Через неделю после выписки из больницы Мария переехала в отчий дом, который достался по наследству ее сестре-инвалиду. К вечеру Мария забегает к Думитру забрать одежду и возвращается вместе с ним. Дети тоже вернулись в его дом, дескать, оттуда ближе к школе и детскому саду, тогда как сестра Марии не выносит шума и прогоняет их. «Думитру бьет моих детей, потому что он им не отец, а меня обзывает шлюхой, потому что мы еще не женаты», – оправдывала она его тогда.

В первые дни наступившего 2014 года ее вызвали в полицейский участок. Блюститель порядка объясняет ей, что дело дойдет до Прокуратуры. Мария испугалась и задрожала. Она боится, что если дело дойдет аж туда, то Думитру, если прознает, наверняка убьет ее. Тогда полицейский спрашивает ее: «Так ты его прощаешь?». Ответ положительный.

Вместе с тем, когда Мария забрала заявление, дело не закрыли. На заседании районной комиссии решался вопрос о том, чтобы в срочном порядке забрать детей из семьи. Медицинская выписка показывала, что у девочки выявили отставание в умственном развитии и затрудненность речи. Кристи же вздрагивает и начинает дрожать каждый раз, когда учительница подходит к нему что-то объяснить или помочь. Хынчештский инспекторат полиции проинформировали, чтобы учреждение следило за этим случаем и работало с агрессором, то есть, чтобы семью навещали и предупреждали новые факты насилия.

Итак, 12 февраля 2014 года дети оказались в интернате. 

Увы, интернат не спас детей от агрессивного поведения отчима. Когда те возвращались домой на выходные или на каникулы, Думитру бил их.

Кристи он ударил за то, что три раза позвал его сесть за стол, чтобы поесть, но тот не пришел. Думитру подошел к туалету в конце огорода, где спрятался мальчик, схватил его одной рукой за шею и швырнул головой о доски, из которых торчало множество гвоздей. Мальчик, весь в крови, упал. Думитру взял его на руки и отнес в дом. Мария подумала, что тот его убил, и зарыдала. Они побрызгали на Кристи водой, затем нанесли на раны мочу и йод, натянули полиэтиленовый пакет и надели на голову шапочку. Летом! Местные власти о случившемся ничего не узнали. 

Зимой Думитру заставил парнишку таскать дрова, хотя снег доходил тому выше колен. Мальчик возразил, что на улице холодно, поэтому он никуда не пойдет. В ответ получил пару тумаков. Но не по лицу. Чтобы больше не оставалось никаких следов. Кристи сказал, что больше не хочет домой. Каникулы проводит у добродушной семьи, которая живет в другой части села. 

Валентина приняла то же решение. Когда Думитру огрел ее кружкой по голове за то, что не положила рыбу в таз с водой, и врезал ногой в живот за то, что разбила вдребезги стакан, девочка тоже перестала приезжать домой

В апреле 2014 года правительству направили четвертое окончательное постановление ЕСПЧ. В нем однозначно говорилось о том, что применение законодательства о защите жертв насилия неэффективно, а женщины зависят от своего партнера, так как чаще всего у них нет дохода и дома, поэтому у них нет средств для существования, им негде жить. Женщины находятся в полной власти своих партнеров, которые не стесняются прибегать к рукоприкладству, и поэтому боятся рассказывать о жестоком обращении, которому подвергаются. Властям же надлежит проверять, необходимо ли вмешательство государства в том или ином конкретном случае. 

В том же году государство обязалось в утвержденном Плане действий проводить информационно-образовательные кампании для населения. Было вложено немало денег в организацию семинаров и круглых столов, в рекламу. Мероприятия проводились, в том числе в сельской местности. Судей и прокуроров задействовали в образовательные курсы, посвященные расследованию и рассмотрению в судебной инстанции случаев насилия в семье. Министерство внутренних дел организовало семинары для сотрудников полиции.

Генеральный инспекторат полиции утвердил внутренний регламент о расследовании преступлений, которые сопровождаются нанесением телесных повреждений или психологическим насилием. Для сотрудников полиции постоянно проводились обучающие мероприятия, на которых их учили, как вести себя с жертвами и как предупреждать насилие. Полицейская академия раздавала своим курсантам руководства «Применение законодательства для борьбы с насилием». 

Однако никакие меры и действия, предпринятые государством в том году, не смогли защитить и Марию. Женщина только уповала на то, что после определения детей в интернат между ней и мужчиной с кулаками размером с ведро воцарится мир. Увы, этого так и не случилось. Побои не прекратились.

В 2015 году, когда узнала, что у нее будет ребенок от Думитру, женщина получила контузию правой части грудной клетки. Через месяц после появления малыша на свет ей поставили диагноз – сотрясение мозга, головные боли, головокружение, тошнота, бессонница. Затем к этому «букету» добавились повышенное артериальное давление, черепно-мозговые травмы и не прекращающаяся головная боль. 

Социальный ассистент часто повторяла ей, что уход из дома агрессора зависит только от нее лично. Также она говорила Марии, что ей надо писать жалобу каждый раз, когда Думитру бьет ее, и обращаться к врачу, уверяла, что на бирже труда ей помогут найти работу – в теплице или в швейной мастерской в селе, подсказывала, что та может пойти жить к своей сестре или к своему дяде, также сообщила, что объединение баптистов готово выделить ей одежду и даже мебель. 

Марии хотелось, чтобы все произошло именно так, как описала ей социальный ассистент, в действительности же все было гораздо сложнее. Страх перед Думитру и его угрозы («Скажешь кому, прикончу») парализовали ее каждый раз, когда у нее только возникала мысль написать заявление. И если женщина все же решалась на такой шаг, то через пару дней забирала заявление, или же приходила в сопровождении Думитру, уверяла, что все хорошо, и она его прощает. 

Эксперты в области защиты жертв бытового насилия объясняют, что женщине должны были предоставить помощь психолога или юриста. По их словам, если бы ей выделили юриста, который пошел бы с ней полицию и помог написать заявление, она бы преодолела свой страх. Представителям социального обеспечения и полиции надлежало соблюдать эти права, уверяет Ион Оборочану.

«Чтобы она в одиночку пошла в полицию подать заявление? Полиции проще всего сказать: ты подала заявление и мы вмешались, мы предложили ей написать заявление, но она отказалась. А когда случится трагедия или беда, все зашевелятся», – заявил Ион Оборочану.

Таким образом, Мария вновь оказывалась в сетях насилия, не имела никакой поддержки, не могла избавиться от страха неминуемой смерти, который сопровождал ее повсюду. Из-за постоянных побоев и страха Мария даже начала говорить по-другому. Она стала говорить быстро, ее слова почти невозможно было разобрать, а каждый рассказ начинала со слов: «Так я ж сказала ему, что ничего не сделала».

После рождения ребенка Мария около трех лет практически не выходила со двора. Подруг у нее нет. Соседок у нее нет. Сестру и дядю, живущих в другом конце села, навещала редко – только когда осмеливалась сбежать туда. Когда Мария жаловалась им на побои, те отвечали: «И что мы можем сделать для тебя? Ты знала, с кем живешь».

«В течение трех лет после рождения ребенка, я никуда не выходила. Сидела только в доме. Женщины спрашивали, а где твоя жена? Дома. С соседями не могу говорить, ни с кем не могу говорить. Сижу с малым… Когда приходил домой, он бил меня, орал на меня. И я думала, что, быть может, и он изменится».

А тем временем, в 2017 году Республика Молдова избавилась от бремени трех исков по фактам насилия. Решив, что страна приняла необходимые меры в борьбе с домашним насилием, ЕСПЧ отменил надзор по ним. 

Надзор отменили после того, как министерства внесли изменения в 11 законодательных актов. Теперь полиция может издавать незамедлительные ограничительные предписания в случае неминуемой угрозы, жертвам выплачиваются дополнительные социальные пособия, предоставляют бесплатную юридическую помощь, у них есть право потребовать от агрессора и властей компенсации за тяжелые телесные повреждения и ущерб, причиненный здоровью. Кроме того, государство пообещало создать веб-страницу о бытовом насилии. Таким образом, появилась Национальная коалиция «Жизнь без насилия в семье». Она включает 21 неправительственную организацию, которые борются с насилием. 

Вместе с тем, усовершенствование законодательства ничем не помогало Марии. Побои и рукоприкладство продолжались и в 2018 году, и в 2019 году. Думитру винил ее во всем и постоянно выдумывал новые поводы, чтобы избить ее. Он даже бил по лицу, рукам и ногам их общего трехлетнего сына, которого назвали Петрикэ. Блюстители порядка не следили за этим случаем, а работа с агрессором велась только на бумаге. До тех пор, пока однажды…

…нынешним летом Думитру схватил кувалду, которой забивал столбы для забора, и набросился на Марию. Она подняла руки, чтобы защитить хотя бы лицо. От ударов руки сразу же почернели. Через два дня, когда муж немного успокоился, ей удалось прокрасться со двора и примчаться в примэрию, где и рассказала о случившемся.

Примар и социальный ассистент доставили женщину с ребенком в столичный центр временного размещения. В течение месяца, пока пребывала в этом учреждении, Мария впервые получила консультацию психолога. Затем они вместе составили план по реинтеграции. План предполагал, что Мария сможет в течение полугода находиться в районном центре временного размещения. За это время у нее будет возможность найти работу, а получая 2000 леев в месяц, она сможет откладывать по тысяче. Это был ее единственный шанс вырваться из своей зависимости от Думитру.

Юрист центра помог составить заявление об издании ограничительного предписания – этот документ она получила на руки меньше чем за шесть часов. Бумага помогла «выдворить» мужчину из дома на три месяца, к тому же ему запретили приближаться к женщине и ребенку или пытаться каким-то образом связаться с ними. Также ему было запрещено подходить ближе чем на 100 м к своему дому и своей семье.

Спустя восемь лет насилия Марии впервые предоставили помощь, защиту и уход. Это была ее первая победа. Ей удалось разорвать круг насилия. Увы, ненадолго.

После первого месяца пребывания в центре она позвонила Думитру и рассказала, где находится. Тот пообещал переписать дом на имя их трехлетнего совместного ребенка и поклялся больше не бить ее. Женщина опять поверила ему. Мария забыла о плане по реинтеграции, покинула центр и вернулась в село

Думитру нарушает изданное защитное предписание почти каждый вечер после 18.00. Приходит домой, ужинает, обзывает шлюхой, обвиняет, что из-за нее ему приходится мерзнуть в развалюхе, а она нежится в тепле в его собственном доме. Наносит пару оплеух или кулаков и уходит. Старается бить так, чтобы не оставались следы. Бьет то по голове, то под ребра.

Об этом знает все село, в курсе даже участковый полицейский и начальник полицейского участка Виктор Ротару. Мария как на духу рассказала им о том, что происходит, поведала, что для Думитру защитное предписание – филькина грамота. 25-летний Вячеслав Косташ, который работает участковым полицейским с мая, объяснил ей, что может вмешиваться только, если жертва звонит на 112, а звонок регистрируют в базе данных, либо если она напишет заявление.

Страх, охвативший женщину, сильнее всего и вся. Поэтому Мария так и не позвонила в службу 112, чтобы пожаловаться на агрессора. Перестала она жаловаться и социальному ассистенту, которая занимается ее случаем уже шесть месяцев, и примару, которого избрали уже в третий раз. Мужество и стыд покинули ее практически окончательно. Ей самой уже претит она сама и «ад, в котором оказалась». По указанию примара женщина написала заявление о том, что будет сама распоряжаться домом, если Думитру оформит дарственную на ребенка, но это ничего не означает для нее. «Я не хочу больше оставаться в этом доме. Я хочу покинуть это село. Хочу забрать детей и жить в крохотном домике. Чтобы были только мы вчетвером».

Как утверждает Ион Оборочану, по Думитру давно тюрьма плачет. Причем тюрьма стала плакать по нему не только теперь, когда у участкового полицейского появился отличный инструмент, чтобы упечь Думитру в тюрьму – нарушение защитного предписания, а еще много лет тому назад.

Вместе с тем, Вячеслав Косташ пообщался с Марией лицом к лицу только дважды. Один раз он увидел ее на избирательном участке. Поинтересовался, навещает ли ее муж. Она солгала. Страж порядка побывал пару раз у них дома, но все было заперто. Он позвонил, она не ответила, и он не стал настаивать. А вечером после 18.00, когда Думитру находится на расстоянии менее метра от своей семьи, полицейские эти факты не проверяют. По их словам, они обычно не следят за домом жертвы, чтобы проверить, не приходит ли туда агрессор. «Мы заходим во двор только с согласия жертвы, чтобы нас не обвинили в нарушении неприкосновенности жилища».

За те 8 лет, в течение которых Думитру избивал Марию, мужчину ни разу не оштрафовали несмотря на имеющиеся медицинские справки, поданные заявления, жалобы и обвинения, произнесенные быстро и вполголоса в присутствии стражей порядка. Только последнее заявление Марии и незначительные синяки, появившиеся в результате ударов, нанесенных кувалдой, послужили основанием для оформления протокола, который направили в Хынчештскую прокуратуру.

.

В субботу, 23 ноября 2019 года, Мария проснулась ни свет ни заря, накормила трехлетнего ребенка и явилась в интернат, вот уже пять лет ставший родным домом для двух ее старших детей – Кристи и Валентины. Девочка заметила ее издалека и, радостно улыбаясь, помчалась ей навстречу. Крики «Мама, ты пришла!» перекрыли шум и гам, устроенный детьми, которые повернулись посмотреть, что же происходит. Валентина расцеловала Петрикэ, крепко обняла Марию. Через пару секунд из-за угла появляется Кристи. Останавливается на расстоянии одного метра от матери, застенчиво улыбается и остается там: «Привет». И Мария тоже не двигается с места. «Привет» молвит она, улыбаясь сквозь слезы. 

Они провели вместе несколько часов. Мария полюбовалась лошадьми, которые нарисовал Кристи. Они напоминают о дедушке, о прогулках с Валентиной на телеге, о той поре, когда они смеялись и их никто не бил. Мать перелистала блокнот Валентины, улыбнулась, когда заметила десятки сердечек, нарисованных вокруг надписей «М+В+П+К» и «Мама, люблю тебя». «Вы это сами? Сами, да?», – все выпытывала она у детей.

Кристи гордо кивал головой, как бы подтверждая, что занимается рисованием и что любит рисовать. Валентина была в таком восторге от реакции Марии, что нарисовала еще несколько сердечек в ее присутствии. Они вместе поиграли с Петрикэ, обнялись, и наказали ему быть послушным. Кристи признался, что хочет стать поваром, ведь тогда у него будет возможность есть, пока будет готовить разные блюда. Валентина мечтает стать продавцом: «Что не сможем продать, будем забирать домой», – уверена она.

 – Нет, не сможет забирать домой! – поправляет ее Кристи. 

Затем Валентина радостно сообщает Марии, что у нее есть подарок для нее. Вместе с Кристи поднимает кровать, на которой спит, роется в лежащих на полу вещах и достает серые демисезонные сапожки. Протягивает их матери. В интернате девочка получила разные вещи и приберегла сапоги для Марии, ведь она знает, что «у мамы нет зимней обуви». Мария тоже улыбается, словно ребенок, рассматривает сапоги и примеряет их. Она носит 37-ой размер, но если натянет несколько пар толстых носков, сможет зимой носить и сапоги 39-го размера. Запихивает обувь в сумку, нахлобучивает шапку дочери на голову, поправляет ей шарф и помогает Кристи застегнуть куртку. Молча идут к воротам интерната.

 – Ма’, а ты где будешь спать? Там, у него? – спрашивает девочка.

Мария утвердительно кивает головой.

– Ой, а если он тебя прикончит?

Мария молчит, делая вид, что не услышала вопрос, и наказывает им не забывать повязывать шарфы и каждый день тепло одеваться. Целует обоих в щеки и машет рукой в знак прощания. 

Дети возвращаются на территорию интерната, где они ощущают себя в безопасности. Мария направляется к дому Думитру, ведя за руку их совместного трехлетнего сына Петрикэ. Женщина не уверена, что выйдет оттуда живой, но надеется, что хотя бы мальчик забудет о полученных пощечинах и не почувствует вновь удары, которые она и его старшие брат с сестрой получали много лет подряд. 

 «Боюсь, что он меня прикончит. Вчера бил руками по лицу. Схватил полено и хотел врезать по голове. Я напомнила ему о защитном предписании, а он пригрозил зарезать ножом. Как мне быть?»

Редакторы румынской версии: Луиза Василиу и Полина Купча

Post Scriptum. Мы следим за случаем Марии уже несколько месяцев. На протяжении всего этого времени мы были своего рода связующим мостом между ней и безграничными страхами, которые постоянно преследуют ее. Она звонила нам почти каждый день и жаловалась на Думитру. Он приходил каждый вечер после 18.00, избивал ее, оскорблял и грозился убить. Никто из блюстителей порядка не принял меры по факту нарушения защитного предписания. Они удосужились только посоветовать ей сообщить о происходящем, позвонив на 112, или подать заявление. Мария боялась, поэтому мы сообщили о происходящем новому начальнику полицейского участка Виктору Ротару. Пришел ответ: «Мы не можем вмешаться, если жертва не подает заявление. Убедите ее написать заявление». 

4 декабря Думитру явился к Марии пьяным, врезал женщине кулаком по голове (справа) и дал две оплеухи их совместному трехлетнему ребенку. Процедил сквозь зубы: «Завтра прикончу!». На следующий день, то есть 5 декабря, мы лично вмешались, чтобы добиться урегулирования этого случая. Хотя могли ограничиться лишь своими обязанностями в качестве журналистов. Мы пошли вместе с Марией в полицейский участок в селе. Она написала жалобу на Думитру, указав, что тот нарушает защитное предписание и продолжает ее избивать. Затем мы доставили Марию вместе с сыном Петрикэ в центр временного размещения. Сегодня, 6 декабря, пошли вместе с ней к судмедэксперту, чтобы тот снял побои. Ждем результаты.