Слезы текут по скуластому и одутловатому лицу Марии Чобану. Она уже три месяца ждет, чтобы семейный врач навестил ее, но пока черед женщины еще не настал. «Спозаранку отправила дочь в медпункт передать врачихе, чтобы та зашла ко мне, когда закончит прием. Но ее сегодня нет. Она и так раз в месяц приходит… Я хорошо понимаю, что она не поспевает, что она одна на шесть сел, но меня кто посмотрит? Мне что теперь уже до сáмого мая ждать?», – негодует женщина, всхлипывая. Пухлой рукой стирает льющиеся по щекам слезы, затем закрывает покрасневшие глаза. Ее огромный живот колыхается. Муж Василе беспомощно глядит на нее с лежанки. И он тоже плачет…
СРЕДА, 22 МАРТА// Пациентов в очереди у кабинета семейного врача становится все больше. Кто-то стоит, кто-то опирается о стены, несколько мужчин удобно устроились на длинных и высоких стульях и покачивают обутыми на ноги галошами. Ольга – высокая и полнотелая женщина в повязанном на голову платке и обутая в тканевые «балетки» – глыбой стоит у входа в кабинет словно ответственный и важный охранник. Из-под густых бровей она внимательное следит за каждым движением. «Я по собственной воле пришла сюда к 7.00 аж с окраины села, чтобы быть первой», – раздраженно говорит она подруге по «медпунктовскому» несчастью, которая подошла к ней.
В 8.00 в длинном и темном коридоре Центра здоровья села Баймаклия Кантемирского района появляется Елена Ивански. Люди начинают радостно перешептываться, когда замечают ее, и дают пройти. Это худая, сухопарая, немного сгорбленная женщина. Лицо с глубокими морщинами обрамлено вьющимися волосами. Она быстро пробирается сквозь толпу собравшихся у ее двери больных и вставляет ключ в замок. Сзади женщина шепотом просит проконсультировать ее первой, чтобы она успела в тот же день попасть и в Кантемир. Она тоже приехала к семи «первым автобусом» из соседнего села. «Заходи!», – отвечает врач, заходя в маленький кабинет с высоким потолком, освещенный яркими солнечными лучами
Ольга заскрежетала зубами.
Хромой мужчина с трудом волоча левую ногу приближается к собравшимся людям, чтобы тоже занять очередь. Он оказался 15-м. Почти все кашляют, мучаются одышкой или стоят/сидят согнувшись от боли. Холодный, обильно промытый отбеливателем коридор «наполняет» сонное и долгое зевание нескольких детей.
Войдя в кабинет, Елена Ивански надевает белый халат, живо засучивает рукава и садится за стол. Надолго. Расставляет печать, журналы, медицинские карточки, рецепты и направления, поправляет очки и берет ручку. Выписывает Ларисе направление аж в Кишинев в Институт кардиологии, так как «врача-кардиолога у нас в Кантемирской поликлинике нет».
Когда первая пациентка хочет выйти, Ольга хватает ее за руку и резко вытаскивает в коридор. Быстро заходит в кабинет, иронично и пренебрежительно бросив ей через плечо:
– И чего так долго-то?
Довольная женщина садится на стул, достает стопку бумаг и протягивает их Елене. Врач бросает взгляд на результаты анализов и объясняет пациентке, что некоторые анализы хорошие, но ей необходимо сделать и другие.
– Да, да. Выпишите мне направление и для печенки (печени – прим. ред.), чтобы я все сдала. Но вот только мне и в церковь успеть надо. Ах да, держите калачик, ведь сегодня принято раздавать за помин души усопших, – вспоминает женщина и достает выпечку из пакета.
Следующий пациент – пятилетний мальчик. У доктора ушло ровно две минуты на то, чтобы вынести вердикт – бронхит. Затем она потратила в два раза больше времени, чтобы занести все данные в журналы. «Очень много писанины стало. За это время я бы осмотрела еще пару человек», – заметила Елена.
После каждого осмотренного больного заполняет журналы учета, затем записывает сведения и на пожелтевшем листе с 20-тью пронумерованными строчками. Да вот только порой имена пациентов приходится записывать и на обратной стороне листка, а их число иногда доходит и до 30. «По понедельникам принимаю и до 40 [человек]. Большинство до обеда. Все хотят успеть вернуться домой. Некоторые приезжают даже из соседних сел», – торопясь пояснят врач. В коридоре недовольству и вздохам больных нет конца.
– Если бы она с самого раннего утра, когда мы только пришли сюда, выдала каждому по таблетке, глядишь, мы бы уже выздоровели, – то ли в шутку, то ли всерьез говорит Виктор. Мужчина, которому перевалило за 50, приехал ни свет ни заря из села Цэрэнкуца, которое находится километрах в десяти от Баймаклии.
– Это страшная проблема. Два врача на 12 сел. Можно умереть в коридоре, – вторит ему женщина, которая уселась в углу на стуле.









Из кабинета Елены Ивански один пациент выходит, а двое заходят, но число ожидающих в очереди практически остается неизменным. Еще есть немало тех, кто пришел к 7.00, но их очередь так и не подошла. От скуки некоторые ходят как часовые вдоль коридора. Мужчина с впавшими глазами стучит носком ботинка по полу. Малыш, которому годика два, все вертится словно юла вокруг матери. Женщины более старшего возраста, скрестив руки на груди, изучают информационные плакаты, развешанные на стенах. «Здоровье это самое главное. Здоровый нищий счастливее больного короля. Шопенгауэр», – гласит надпись на одном из постеров.
Дверь «процедурной» резко ударяется о стену, а из кабинета выбегает медсестра с криком: «Елена Ивановна, идите к нам. Это срочно!». Заходит и объясняет врачу, в каком состоянии находится женщина в соседнем помещении. «Терпят, пока уже не в состоянии дойти до меня!», – выпалила Елена сквозь зубы. Оставляет пациентку, которой начала выписывать рецепты, и хватает стетоскоп с койки.
В «процедурной» женщина с побелевшим и искаженным от боли лицом дышит с трудом и причитает. «Все! Сегодня мне кранты», – стонет она. Елена бросает медицинскую карточку на стол.
– И давно тебе плохо? – спрашивает у нее нервным и охрипшим голосом.
– Так две недели уже, – с трудом молвит женщина.
– И почему сидела дома все это время?! – грубо спрашивает ее врач.
С помощью дочери больной женщины врач поднимает ей свитер. Тщательно прослушивает, выясняет некоторые подробности, рассматривает бело-желтые рвотные массы в стоящем рядом ведре, потом спокойно и нежно говорит «умирающей»:
– Сегодня точно не умрешь, но больше не тяни так долго.
Елена просит медсестру сделать женщине электрокардиограмму и возвращается к тем, кто с нетерпением ждут ее в коридоре. Сидящие на руках у матери дети начинают нервничать. Врач слышит их плач и кричит, чтобы заходили сначала малыши. Однако в дверях появляется хромой мужчина. Ничего не говоря, пристально смотрит на врача. Елена чувствует на себе его недовольный взгляд. Поворачивается спиной к нему и спокойно молвит:
– Ваня, потерпи. Ты взрослый, а дети маленькие и плачут.
Заходит мать со своей двухлетней девочкой. Пока врач осматривает малышку, в кабинет врывается другая медсестра. Она сообщает, что в ее кабинете девятимесячный ребенок из группы риска ждет уже битый час. Елена однако продолжает осматривать девочку. Крики малыша проникают сквозь стены и заставляют холодеть сердце. Врач с трудом сохраняет спокойствие и коротко отвечает: «Сейчас!». На очереди две близняшки. Медсестра опять приходит. За ней врывается и Ваня. На этот раз мужчина просит выписать ему, наконец, рецепты, а то он уже не может ждать, все пропуская матерей с детьми.
Врач останавливается. Она в полной растерянности. Глубоко вздыхает и оглядывает всех. Тишина воцаряется в кабинете, щедро освещенном лучами яркого мартовского солнца. На несколько минут отворачивается к окну. На лбу у нее проступают горячие бисеринки пота. Она не знает, кому следует уделить внимание в первую очередь.
– Значит так. Пусть мать покормит своего девятимесячного малыша, а потом придет ко мне, – наказывает она медсестре. – Пока ты раздеваешь близняшек, – показывает врач на мать малышек, – я выпишу Ване рецепты.
Валится на стул и начинает быстро писать. Уже успела перевернуть пожелтевший листок учета пациентов. Дошла до 24-ой строчки. Мозги просто вскипают. «Надо бы померить давление», – говорит Елена, вздыхая.
* * *
До обеда Елене Ивански уже не удалось передохнуть. Сходить в туалет тоже недосуг. Когда на часах 13.00, врач закрывает дверь прямо перед носом нескольких больных, которые еще остались в коридоре. Откидывается на спинку стула. Теперь она уже может вздохнуть спокойно. Изменившимся от усталости голосом молвит: «Ну, наконец-то!».
Ей 68 лет. Из них 45 отработала врачом. На протяжении последних двух лет из-за нехватки семейных врачей в сельской местности вынуждена обслуживать шесть сел, в которых, судя по данным Переписи 2004 года, насчитывается более 5.000 жителей. Основную часть времени проводит в Баймаклии. Остальные села – Акуй, Коштангалию, Цэрэнкуцу, Кышлу и Сухат – посещает по графику, то есть дважды в месяц. Бывает, что она выезжает туда и только раз в месяц. Это случается либо из-за праздников, которые совпадают с днями выезда, либо из-за большого объема работы в самой Баймаклии. Местные жители уже в курсе ее графика, поэтому в случае неотложной проблемы сами приезжают в Баймаклию, ведь «болезнь не ждет».
Каждому пациенту положено уделять 20 минут, но из-за большого числа посетителей осмотр сводится к максимум 10.
– Естественно, говорить о качестве не приходится. Один врач на 5.000 жителей. Потом пока заполнишь все эти бумаги, уже надоедают и сами пациенты, хотя на их осмотр ушло всего пару минут, – рассказывает Елена уставшим голосом.
Ее слова подтверждают также официальные отчеты и статические данные. Несмотря на то, что установленная министерством норма предусматривает наличие одного семейного врача на 1.500 человек, на самом деле это соотношение зачастую в два или три раза выше. Хуже всего обстоят дела в Кантемирском, Леовском, Хынчештском, Кэушенском и Резинском районах. Несомненным чемпионом является Кантемирский район, где семейному врачу приходится обслуживать в среднем 5.000 человек.
– Это означает, что если в составе Баймаклийского центра здоровья входят 12 сел с общей численностью населения, равной 10 тыс. человек, то семейных врачей должно быть семеро, а не двое. На самом деле работаем мы с Еленой Олтяну. Она к тому же занимает должность заведующей, поэтому ей приходится составлять отчеты и принимать участие в проходящих в районе заседаниях. Если бы пришли хотя бы еще два врача, а так вся нагрузка на нас двоих, – поясняет Елена Ивански.
Кризис в семейной медицине сопряжен не только с переутомлением для медицинского персонала, но и с рисками для обслуживаемых пациентов. «Обеспечение публичных медико-санитарных учреждений медицинским персоналом в таком соотношении подрывает качество оказываемых медицинских услуг, приводит к переутомлению семейных врачей, которые вынуждены работать, совмещая дополнительные должности, повышает недовольство пациентов и, в конечном счете, может поставить под угрозу здоровье населения», – предупреждают авторы отчета, разработанного Национальным центром менеджмента в здравоохранении (НЦМЗ).
По словам Елены Ивански, она бы отказалась от должности, тем более что она на пенсии и ей непросто работать в подобных условиях. Но поскольку молодые специалисты не спешат заменить ее, она не может позволить себе оставить свою коллегу одну. «Чтобы молодые специалисты приходили в села, им надо создавать условия труда. Не знаю, что будет, когда я уже не смогу работать, а моя начальница останется одна на 12 сел. Я даже не хочу представлять себе нечто подобное», – произносит Елена обессиленная.
Как отметила государственный секретарь Министерства здравоохранения (МЗ) Родика Скутельник, проблема обеспечения молодыми специалистами имеет отношение не только к проводимой ведомством политике. Ответственность за это возлагается и на местные власти.
– Министерство создает различные механизмы для привлечения молодых в селах, однако и местным властям надлежит подставить плечо для решения проблемы. Студенты учебных заведений медицинского профиля, которые обучаются на бюджетной основе, подписывают договоры, в соответствии с которыми обязуются после окончания вуза три года отработать там, где будет необходимость, то есть в селах. Вместе с тем, эти договоры не имеют никакой юридической силы, поэтому все остается на их усмотрение. Разумеется, отучившись 9 лет, никто не захочет поехать в Богом забытое село, где нет никаких условий для работы, – резюмирует Родика Скутельник.
Хотя власти уравняли оплату труда семейных врачей и теперь она не зависит от возраста и стажа, молодые специалисты не спешат «штурмовать» села. В 2016 году только 19 молодых людей приехали в села работать семейными врачами, показывают данные, представленные Минздравом. Большинство их них, а именно пятеро, выбрали Яловенский район, в то время как трое предпочли район Анений Ной. В Резину, Штефан Водэ и Кантемир решили поехать только по два молодых врача.
В итоге официальную норму – один семейный врач на 1.500 человек – удается соблюдать только в столице, так как в среднем по стране на одного врача приходятся 2.083 человека (таковы данные НЦМЗ за 2014 год). Этот показатель гораздо выше среднеевропейского, где, по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), врач общего профиля обслуживает 1.250 жителей. Лидирует в этом рейтинге Франция, где на 1 врача приходятся 625 человек, далее следуют Грузия (1/787) и Бельгия (1/895). Что касается Республики Молдова, то она находится на том же уровне как и бывшие братские советские республики Узбекистан (1/2.083) и Армения (1/2.040).
Эксперт в области политики в сфере здравоохранения Алла Немеренко утверждает, что решить можно любую проблему, в том числе проблему обеспечения сельской местности семейными врачами: «Пока мы не «впрыснем» свежую кровь, то есть пока мы не привлечем в систему молодых медиков, ситуацию не изменить. А молодых врачей в систему можно привлечь, только с помощью хорошо продуманной политики. Если государство не начнет инвестировать в семейную медицину и применять эту политику, которую, кстати говоря, разработала ВОЗ, тогда в следующие пять лет семейному врачу придется обслуживать не 5.000 жителей, а и 10.000 и даже 17.000».
* * *
Перерыв на обед Елена Ивански проводит вместе со своей лучшей подругой – аптекарем Марией. Та уже знает ее привычки, поэтому когда врач переступает порог, вода для кофе уже вскипела. Они вместе уединяются в подсобке и делят принесенную из дома еду. Пока пьют кофе, поверяют друг другу свои горести и радости, а в 14.00 они уже вновь на посту.
– Что говорить о семейных врачах, если у нас даже в Кантемире нет специалистов. Эндокринолог приезжает из Леова только по субботам. В очереди у него стоят по 70 человек. В поликлинике нет ни кардиолога, ни педиатра, ни невролога, а людям приходится ездить в Кишинев к этим специалистам, – подытожила Елена Ивански.
Решила стать врачом, так как ей хотелось помогать людям. По ее словам, если не любишь людей, выбирать такой путь даже не стоит. «Я очень сильно переживаю за них, особенно за детей. Я радуюсь им успехам, радуюсь, что могу дать им жизнь», – делится Елена своими размышлениями. Закончив 10 классов, поступила в Медицинский институт им. Николае Тестемицану, а через семь лет вернулась в Баймаклию в качестве врача-терапевта.
– В советское время Баймаклия была районным центром. Здесь была «скорая», была больница, была поликлиника. И надо было дежурить. Сколько бессонных ночей я провела… Я посвятила этой профессии много времени за счет своей личной жизни, – вспоминает врач.
На протяжении своей карьеры, насчитывающей почти полвека, Елена Ивански пережила немало реформ, которые проводили сменявшиеся власти. Сегодня ей сложно кого-то хвалить или критиковать, она лишь иронично замечает «Все они хороши». По ее словам, в советское время было сложнее с точки зрения медицинского оборудования. Иглы для «капельниц» использовались многократно, так же как и шприцы, которые «кипятили». И диагностическое оборудование оставляло желать много лучшего. «Раньше ты смотрел на человека и использовал только фонендоскоп. Затем ставил диагноз, а теперь назначаешь анализ, электрокардиограмму. Сейчас все по-другому», – поясняет Елена.
И если раньше были технические трудности, то с введением системы семейной медицины возникла проблема кадров. «Возможно, было бы не так сложно, будь больше врачей. А так… Врачей нет, а тех, кто еще остались, нагружают работой. Все ложится на нас. Раньше у человека был прямой доступ к специалисту, ему не надо было стоять столько в дней в очереди за направлением», – вспоминает Елена.









Вернувшись на работу после обеденного перерыва, врач посвящает вторую половину дня медицинским карточкам и журналам. Пациенты, которых не успела проконсультировать, разошлись по домам и перенесли на следующий день свой визит к врачу. Быть может, кто-то случайный еще откроет дверь и попросит проверить здоровье. Елене очень хочется, чтобы ее пациенты научились записываться к врачу, таким образом, число тех, кто простаивает в ожидании под дверью кабинета, уменьшится.
– Они приезжают из сел и стоят под дверью с 7.00. И еще кричат недовольные, если не успеваешь проконсультировать, когда им хочется. Когда у нас выезды, некоторые устраивают скандалы из-за того, что нас нет на месте, – рассказывает врач, делая записи в журнале учета рецептов.
К 16.00 собирает вещи. Ей нужно навестить несколько пациентов на дому. Первой в ее списке значится бывшая учительница, которая страдает артериальным давлением. Затем еще одна старушка с этой же проблемой. Обе живут на улице, где врач провела свое детство. «Чуть дальше дом, в котором я выросла», – показывает Елена рукой к концу центральной улицы, где расположен и Баймаклийский центр здоровья.
Закончив посещения, врач направляется по дороге, которая ведет выше примэрии. Позади остаются центральная автобусная станция, бар и почтовое отделение, где она получает пенсию и пособие в размере 100 лев в качестве жертвы репрессий и депортаций, и срезает путь через двор свекрови, полный цветов и виноградных кустов. Дом Елены Ивански с огромными окнами и вишневыми воротами. Он стоит почти на окраине Баймаклии.
Когда пришла, наконец, домой после ужасного дня с многочисленными нетерпеливыми пациентами, даже есть не хочется: «Мне ничего не надо». Садится перед телевизором и ждет, пока начнут показывать две ежедневные серии турецкого сериала «Это моя жизнь». Примерно в 22.00 ложится в постель и засыпает как убитая.
* * *
ЧЕТВЕРГ, 6 АПРЕЛЯ// В 8.00 автомобиль с надписью «Asistența medicală primară» («Первичная медицинская помощь») остановился у забора одного из коштангалийских домов. Рядом стоят «припаркованные» три детских коляски и телега. В довольно просторном доме с большими окнами располагается Офис семейных врачей. Два раза в месяц здесь проводит прием Елена Ивански. Врач выходит из машины и быстро направляется к зданию, состоящему из трех комнат.
Коридор, устланный половиками, достаточно узкий для 10 уже собравшихся пациентов. Елена пробирается сквозь них и добирается до кабинета в конце коридора, где и проводится прием. Остальные две комнатки, в которых суетится по медсестре, расположены по обе стороны коридора и служат в качестве «процедурных». Здесь не подключен газ, нет водопровода и туалета. Зато проведено электричество, построена печь на дровах, а также есть сельский кран, установленный над тазиком, в который стекает грязная вода.
– Первый! Прошу вас побыстрее! Я не прихожу сюда каждый день, поэтому работы очень много! – взволнованно кричит Елена Ивански.
В коридоре, в котором не протолкнуться, появляется бабка Маня, сгорбившаяся под бременем прожитых лет. Она робко садится на стул перед врачихой. Пришла, чтобы ей вновь выдали рецепты на лекарства от ног. Елена поручила медсестре померить пожилой пациентке давление в соседнем кабинете, а сама начала делать записи в карточке и вводить данные в журналы. Ручка яростно скрипит в комнате с печкой и кружевными занавесками. Помещение освещено солнечными лучами, которые «греют» нарциссы на детских весах. Женщина осмелилась приоткрыть дверь в кабинет и негромко попросить направление на анализы на гепатит.
– Не буду выписывать – в Кишиневе нет реактивов. Я сообщу вам. Следующий! И давайте быстрее! Быстрее! – тотчас же последовал ответ врача.
Глаза женщины стали огромными как два блюдца. Она вздрогнула и глубоко вздохнула: «Раз уж и в Кишиневе нет… Тогда хана (конец – прим. ред.) нам всем». Она даже толком не закончила свои стенания, как мать с ребенком протиснулась мимо нее в кабинет. Молодая женщина вся почернела от нелегкого труда. Белеют только разгладившиеся морщины на лице. Она жалуется, что в детском саду в группе ее девочки все кашляют. Из-под очков Елена «просканировала» надувшуюся малышку и пытается улыбкой расположить ее к себе:
– Ну давай же! Подними платьице и глубоко вздохни – стетоскоп быстро перемещается по спинке девочки. – Ох, опять бронхит! Я выпишу вам компенсируемые лекарства. Они тебе обойдутся дешевле. Есть где купить их? – быстро спрашивает Елена и вновь утыкается носом в бумаги.
– Господи! Боже мой, да кто же мне их купит? Интересно, тетушка едет сегодня в Баймаклию? – с тревогой в голосе спрашивает мать.








Бабка Маня следит за происходящим. Сложив руки на груди как для молитвы и упершись взглядом в пол, она ждет свои рецепты. Через распахнутые двери двух комнат медсестра докладывает, что у старухи давление «как у молодухи». Маня слышит и краснеет словно девушка на выданье. В кабинет нерешительно пробирается женщина и делает знак головой Елене. Не глядя, врач протягивает ей три бумаги:
– Держи. С вами мы в расчете. Свободны! Увидимся летом.
За ней выходит и бабка Маня. Старуха довольна, что теперь у нее месяца на три будут лекарства от давления и от ног. За ней выходит и женщина с заболевшей бронхитом девочкой. Она продолжает причитать, что не знает, как купить лекарства: «Сегодня автобуса уже не будет. Как же нам выехать из села?..».
Две медсестры носятся туда-сюда по коридорам. Одну дверь закрывают, а другую открывают. Людей на прием пришло много, а времени мало. Одна присматривает за односельчанкой под капельницей, а другая осматривает пациентов, которым необязательно попасть на прием именно к врачу.
– Когда госпожи Елены нет, все делаем мы, только не ставим диагноз и не назначаем [лечение]. Но неофициально порой приходится и это делать. Мы занимаемся тем, что идем на вызов к сельчанам, ставим уколы, а еще делаем записи в карточках. Когда случай серьезный, либо вызываем «скорую», либо отправляем в Баймаклию. Вот так и выкручиваемся здесь, – поясняет Татьяна, одна из медсестер, пока измеряет давление женщине с угловатой фигурой.
Многие сельчане не пришли бы на прием из-за того, что сегодня четверг и у них «дел невпроворот» на поле, но раз врач приезжает к ним в село только два раза в месяц, то они не могут себе позволить роскошь пропустить прием. «Потом потратишь немало денег и времени, чтобы поехать к ней в Баймаклию», – говорит мужчина, который, не переставая, качает малышку на руках.
За два часа Елена Ивански уже успела принять примерно 20 пациентов. В основном это матери с детьми, да старики. Почти у всех бронхит, грипп или панкреатит. «Ну как же не будет колоть в боку, если питаетесь одной фасолью, да квашеной капустой?!», – говорит врач матери, которая одевает сопливых детей. Она объясняет родителям, которые столпились в кабинете, что не надо отводить малышей в садик, а стоит полечить их дома и через несколько дней вновь прийти на проверку.








Сквозь них пробирается учительница. Она обомлела, когда увидела столько людей, но не отступает. Терпеливо ждет у холодильника с лекарствами, пока все разойдутся. Елена подпирает голову сморщенной рукой и все сильнее надавливает ручкой, делая записи на страницы медкарточек. От такого объема писанины у нее разболелись подушечки пальцев. Еще до того как из кабинета вышла вся свита родителей, в дверях появляется полненькая женщина. Пытливым взглядом ищет врача. Заметив ее, хитро улыбается и начинается быстро тараторить писклявым голосом.
– Простите, я всего на минутку. Меня ждет машина с колбасой [у ворот]. Дайте мне направление на аппарат!
Медсестра заметила маленькие глаза-буравчики учительницы, которая смотрит на продавщицу. Подходит к ней и спрашивает, почему та пропустила ее без очереди. «Так ведь колбаса у нее тухнет», – отшутилась учительница.
Через несколько минут кабинет опустел. После пациентов остался только резкий запах лука, да пота. Из коридора доносится громкий голос, который нарушил воцарившуюся было в кабинете тишину. «Я пришел потрепать ей нервы. Она прописала мне волейдол («Валидол» (таблетки) – прим. ред.) и у меня сердце опухло». Мужчина открывает дверь и заходит. Это дедушка Виктор из села Цэрэнкуца, который пару недель тому назад побывал у нее в Баймаклии на приеме. Он расплывается в улыбке, но его улыбка тут же гаснет, когда наталкивается на проницательный и неприветливый взгляд врача.
– И чего ты явился? Не мог потерпеть еще два дня и прийти ко мне в Баймаклию?! Не видишь, что тут уйма народа, а времени у нас совсем нет? – отчитывает его Елена.
– Ох, вот уже вредная женщина! Бедный твой муж! – укоряет ее Виктор, подмигивая медсестре.
Не выдержав, все разразились смехом. Атмосфера сразу же разрядилась и начались шутки да прибаутки. Врач проверила результаты его анализов, затем потребовала поднять рубашку, чтобы проверить его бронхит.
– Кашляешь?
– В груди словно прыгает огромная лягушка, – отвечает мужчина, громко дыша, а его лоснящаяся от жира спина до приподымается, то опускается.
– Значит, так. Я назначу тебе лечение на 7 дней. Пропишу для сердца и «Цефазолин».
– Я тоже самое говорил, – выпаливает Виктор, вновь подмигивая медсестре, которая громко смеется.
– Ты что уже лекарем заделался? – парирует ему Елена сердито.
– Со временем научился. Если не помогут эти лекарства, открою банку сала, да бутыль самогона (домашней водки – прим. ред.) и быстренько справлюсь с недугом,– смеется мужчина.
* * *
ПОНЕДЕЛЬНИК, 10 АПРЕЛЯ // Это один из двух дней в месяц, когда по графику Елена Ивански должна ехать к пациентам в село Акуй. Однако утром нежданно нагрянула проверка из Национальной медицинской страховой компании, поэтому ей пришлось остаться в Баймаклии. «Посмотрим, как решим. Либо они ко мне приедут, либо я найду другой день», – говорит врач.
Когда весть достигает села Акуй, собравшиеся перед медпунктом люди с огрубевшими от нелегкого труда лицами, с неприветливыми взглядами и сгорбленными спинами разгневанные расходятся по домам. Отправляется домой и Зинаида – дочь Марии и Василе. Женщина ускоряет шаг, спешит сообщить родителям, что сегодня врача не будет. Лица стариков исказились отчаянием. Они так и остаются сидеть, вперив взгляд в пустоту и даже не моргают… А ведь они были уверены, что Елена придет и осмотрит их. Последний раз врач побывала у них несколько месяцев тому назад. Между тем они все отправляли свою дочь в медпункт, чтобы там им переписали рецепты. Сегодня же врач должна была решить, продолжать ли прежнее лечение или же назначить новое.
–И как мне теперь быть? Она три месяца ко мне не заходила. Я ничего не имею против женщины, ведь и у меня дочь была врачом, она объясняла мне, что людей много, а врачей – мало. Но меня кто же посмотрит? – причитает старуха, охваченная ужасом от мысли, что, возможно ей придется ждать еще месяц, а слезы льются рекой по ее одутловатому лицу.
Мария лежит на кровати, накрытой пушистым пледом. Она широко расставила ноги с мясистыми ляжками, а огромный шарообразный живот «упал» между ними. Когда она сердится, крупные ноздри расширяются, прикрывая заплывшие жиром щеки. За год ее девять раз оперировали «от грыжи». «Ох уж натерпелась я от Кантемирской больницы», – жалуется старуха, потягивая мочки ушей, которые украшают золотые серьги. Показывает на слишком огромный живот, который подпирает рукой, и говорить, что однажды он лопнет.
На лежанке ее муж, Василе, все переворачивается с боку на бок, не находя себе места. Он слышит непрекращающиеся стенания свой супруги, но у него уже нет сил подбодрить ее хотя бы улыбкой. Он тоже страдает – простата замучила. Слезы текут по его исхудавшим щекам. Синеватые морщинистые веки прикрывают его маленькие глаза с безжизненным взглядом. Он то поднимается, то садится. Долго не выдерживает и медленно словно черепаха отправляется на улицу, опираясь на палку.
Супругам Чобану 82 года и, соответственно, 77 лет. Их напичканная лекарствами старость практически «переведена» на постельный режим. «На улицу выходим в основном справить нужду», – поясняет Мария. Если бы дочь не перебралась к ним, они бы давно уже «протянули ноги и покоились бы на кладбище».






Через два дома от них живет Зинаида – самая пожилая жительница села. Она сидит на печи, покрытой какими-то половиками, и рассказывает, что кости у нее болят еще с тех пор, как родила первого мальчика. На приеме у врача не бывала уже лет 30. Она не утверждает, что посещение врача бесполезная затея, но, с ее точки зрения, эта пустая трата времени. Когда ей плохо, принимает пенициллин и какую-то таблетку. В дождливую погоду больше кричит от боли, чем отдыхает.
– К тому же у меня и грыжа. Когда начинает выходить, перевязываю ее полотенцами. Идти на операцию мне стыдно. Мне уже пора на тот свет, чего это я пойду по врачам? Почему смерть не заберет отведенное мне время и не отдаст кому-то из молодых? – спрашивает старуха, крестясь.
В маленькой словно картонная коробка каморке потолки такие низкие, что приходится наклонять голову, если не хочешь задеть известь на синеватом потолке. Заходит соседка Таня. В это время она должна стоять в очереди у кабинета врача, ведь он «и так всего раз в месяц приходит», но раз прием отменили в последнюю минуту, она решила зайти к старухе, перемыть ей посуду, да немного прибраться.
Рассказывает, что ей позарез нужно направление для сына, чтобы тот поехал в санаторий. «А теперь надо ехать в Баймаклию, отстоять пару дней в очереди ради этого направления, да потратить на транспорт 30 лей. А попробуй заработать эти деньги в деревне! А если не смогу попасть к Елене Ивановне, что мне делать?», – задается старуха риторическим вопросом.
В Медицинском офисе села Акуй находится только санитарка Лиля. Она немного подмела перед учреждением, отправила сельчан по домам, сказав им, что «сегодня госпожи Елены не будет», и к обеду тоже пошла домой.
Она объясняет всю эту канитель с семейной медициной не в самых розовых красках. Вначале приходишь, чтобы получить направление к врачу-специалисту. Для этого надо отстоять пару дней под дверью кабинета Елены Ивански. Когда приходишь в Кантемирскую поликлинику, где есть не все специалисты, возможно, потребуется поехать в Кишинев. Однако чтобы попасть на прием к столичных врачам, придется потратить еще пару дней в Кантемирском центре семейных врачей.
– Когда плохо себя чувствую, иду прямиком к кахулским врачам и плачу, сколько надо. Пока получишь, наконец, направление к врачу, пройдет несколько недель, а к тому времени уже успеешь протянуть ноги. В пятницу моего отца должны были прооперировать. Он записался в очередь в Республиканскую больницу в Кишиневе [через Кантемирский центр семейных врачей]. Попадает в отделение, готовится, а когда пришли забирать его на операцию, то попросили направление от семейного врача. Он ответил, что у него его нет. Теперь ему надо возвращаться в Баймаклию к Елене Ивански, затем в Кантемир и потом опять в Кишинев. Когда его в следующий раз прооперируют, одному Господу известно, – в сердцах выпалила женщина.
Foto: Polina Cupcea