Старость, проживаемая в изоляции

На четвертый день изоляции в своей однокомнатной квартире Екатерина почувствовала во всем теле слабость и тепло как после горячей ванны. Спертого воздуха вдруг оказалось недостаточно. Руки и ноги ослабели. Она даже не поняла, когда и как свалилась на пол со стула без спинки, на котором сидела. 

Несколько попыток подняться с пола оказались тщетными. Она ударилась и по ноге, сломанной пару лет тому назад, а после падения боль, вызванную раком костей, который у нее выявили восемь лет тому назад, женщина ощущала еще острее. Глубоко вздохнула. Лежала и ждала, пока почувствует себя лучше. Знала, помочь ей некому. На протяжении 30 лет живет одна. Мужа и детей у нее нет. Время от времени ее навещают племянницы – дочери сестер. Но в тот день они не собирались к ней. Все случилось в пятницу, 19 июня, за несколько часов до того, как волонтеры Социальной миссии «Diaconia» должны были принести ей горячий обед. Такие же горячие обеды они разносят 30 малоимущим старикам в городе Кишиневе. 

С 25 марта людям старше 63 лет, которые наиболее уязвимы к вирусу COVID-19, запретили выходить из дома без острой надобности – если не нужно идти на работу или на прием к врачу, в магазин за продуктами или еще куда-то по безотлагательному поводу. 

Мы пообщались с 17 пожилыми столичными жителями и попытались понять, каким образом сказалась на них пандемия. Кстати говоря, их переживания связаны не только с одиночеством. Кое-кто не хочет становиться обузой для своих детей или близких, поэтому не просит о помощи, будь то таблетки, продукты или деньги на расходы. Большинство из них предпочитают не делиться своими бедами, либо потому что «не хотят жаловаться», либо потому что стыдятся условий, в которых живут. 

Екатерина, Людмила и Георге – трое из 558 тыс. жителей Республики Молдова старше 60 лет (20,8% общей численности населения страны), которые оказались запертыми в четырех стенах и которые ненадолго «впустили» нас в свою жизнь.

*

Екатерине 71 год. У нее голубые глаза и рыжие, седые у корней волосы. Ночью накануне злосчастного случая, когда она упала на пол, женщина практически совсем не спала. Впрочем, не только в ту ночь. Причина ее бессонницы – боль, вызванная раком костей таза. 

«В 2011 году мне кололи морфий. Уже год как перевели на таблетки. Я дополнительно покупаю «Дексальгин» и самостоятельно делаю себе уколы, иначе схожу с ума от боли. Уколы унимают боль на час или два. 100 леев за пять ампул. Моя пенсия давно закончилась», – рассказывает женщина, сидя на той же низкой табуретке, с которой упала несколькими днями ранее. Пенсия в 1 550 леев – единственный доход, который ей нужно распределять так, чтобы хватило на коммунальные услуги, медикаменты и продукты питания. И это при том, что прожиточный минимум в случае столичного пенсионера превышает 1 700 леев

Десятки газетных и журнальных вырезок висят на стене в прихожей, на дверце старого холодильника и на белой двери спальни. «Однажды я вызвала «скорую» и врач не уехал, пока не прочитал все это». Другие вырезки валяются на полу у ее белесых и худых ног, на стоящем рядом диване и на стуле без спинки, на котором установлен белый стационарный телефон. Вырезки она собирает из журналов и газет, которые соседи оставляют на столе перед домом. Впоследствии все эти периодические издания попадают в квартиру женщины с шестого этажа. Екатерина любит вырезать статьи о здоровье и различные рецепты, которые потом передает и своим деревенским родственникам. 

В квартире пахнет мятой. Десятки растений сушатся на полу у «стенки», купленной в свое время в рассрочку и занимающей всю стену. На круглом столе у окна стоит пластиковый контейнер, наполненный ядрами грецкого ореха, а у ножки стола – пятилитровая бутыль с негазированной водой. Ослабевшими пальцами Екатерина перекатывает резинку от запястья к локтю и обратно. Затем собирает с пола газетные вырезки и письма и складывает в пластиковый канцелярский «файл». 

С началом пандемии на улицу выходит раз в несколько дней – вынести мусор, да купить хлеба в магазине, расположенном прямо во дворе их дома, или лекарств в аптеке. 

До пандемии обычно навещала Людмилу – 86-летнюю старушку из соседнего дома. Они знакомы лет 30 – с тех пор, как Екатерина получила эту квартиру от государства. Вместе с Людмилой они шли встречаться со старушками из первого подъезда и посидеть за столиком, стоящим под сенью берез перед домом. «В 11 уже можно было услышать, как они смеются, а в 16 уже расходились. Людмила позвонила и попросила «выгулять» ее сегодня. По телефону мы общаемся часто».

 

Ежедневные прогулки на свежем воздухе необходимы для физического и умственного здоровья, утверждают специалисты. «Самоизоляция прямо или косвенно влияет на работу организма. Прежде всего, на работу мышц, скелета и органов. Костная система, сердечная и дыхательная, а также нервная системы связаны между собой. Они поддерживают друг друга. Если мы начинаем двигаться меньше, тогда их работа нарушается и это чревато когнитивным дефицитом», – поясняет Габриэла Шорик, работающая исследователем в Лаборатории гериатрии и геронтологии Государственного университета медицины и фармации им. Николае Тестемицану. Кстати говоря, эта лаборатория специализируется на лечении пожилых людей. 

До пандемии боль мешала Екатерине покидать свою квартиру. Но тогда она хотя бы могла выходить в любое время, не переживая о том, что заражение COVID-19 чревато для нее летальным исходом. «Я знаю, что отношусь к группе риска, ведь болячек у меня полно. Да и возраст… Сколько организм в состоянии еще бороться». 

В настоящее время Екатерина общается «вживую» меньше. Она с ностальгией рассказывает о жизни в детском доме, бронхите, пневмонии и менингите, из-за которых не вставала с постели месяца три, когда училась в седьмом классе. Улыбается, когда вспоминает, как к ней сватались, но будущие благоверные не пришлись по нутру сестре, которая заменяла ей скончавшихся родителей. Расплывается в улыбке, когда рассказывает о двухмесячных курсах поваров и четырехмесячных курсах пекарей, а затем о двух годах работы в качестве лаборантки и трех годах работы в качестве технолога на хлебзаводе. 

По словам психологов, в периоды изоляции воспоминания о прошлом способны помочь старикам, впрочем, как и любые занятия по дому – чтение, вязание или же вырезка статей из газет как в случае Екатерины. «Пожилые не воспринимают эмоциональную боль как настоящую, поэтому они не ищут помощи. Кое-кто даже пытается скрывать свои заботы и необходимость в помощи», – рассказывает психолог Анжелика Руссу.

В период пандемии представительство ЮНФПА в Молдове инициировало в партнерстве с Министерством здравоохранения, труда и социальной защиты проект, в рамках которого молодые волонтеры обзванивают пожилых и оказывают им эмоциональную поддержку. «В ходе проекта из 300 человек, которые получили помощь, у почти 100 не было стационарного телефона, чтобы с ними могли связаться молодые волонтеры, а это значит, что эти люди могли общаться только с другими членами семьи или соседями либо только «с телевизором». Они находились в изоляции постоянно. […] В дальнейшем это чревато отрицательным воздействием для указанной группы людей», – заявил аналитик Программ в области народонаселения и развития представительства ЮНФПА в Молдове Эдуард Михалаш.

Наряду с телефонной службой, созданной для эмоциональной поддержки, по словам представителей Минздрава, посещения волонтеров и общение с медсестрой или социальным ассистентом относятся к мерам, которые государство предпринимает для обеспечения пожилым всего необходимого. 

«В службе социального обеспечения предложили доставлять им на дом пакеты с продуктами питания и делать за них покупки. Процесс продолжается, чтобы пожилые не ощущали отсутствие наиболее важных услуг. Мы настоятельно советуем пожилым людям поддерживать связь с социальным ассистентом», – рассказала начальник Управления политик в области первичной, скорой медицинской помощи и коммунитарных услуг Министерства здравоохранения, труда и социальной защиты Татьяна Затык. 

К Екатерине, например, социальный ассистент приходит раз или два в месяц – оплатить коммунальные услуги и принести лекарства. Вместе с тем, старушка уверяет, что ей совсем не хочется злоупотреблять услугами властей. «И у меня должны быть сердце, да совесть по отношению к соцработнику, внукам или к кому бы там ни было. Я могу и не выходить – мне всего хватает, у меня есть все необходимое. Сколько хлеба мне нужно? Буханки мне хватает на две недели. Да, я выходила сюда за угол и покупала буханку. Чтобы социальный ассистент приходил ко мне ради буханки, которую можно купить здесь за углом? Социальный ассистент принес мне пакет стирального порошка в прошлый раз. В начале пандемии – 500 г рыбы и сладкие сырочки».

До начала пандемии она могла каждый день с понедельника по пятницу посещать Миссию «Diaconia», где для пожилых готовили горячие обеды. С тех пор, как Миссия приостановила свою деятельность, Екатерина уже не может туда ходить. Но в случае ее болезни необходимо и здоровое питание, а не только лекарства, унимающие боль. «Правильное питание: необходимое количество мяса, белков, рыбы, яиц. Не все витамины содержатся в таблетках, сейчас самое время получать необходимую дозу из продуктов питания и фруктов. В нашей стране все есть – остается только употреблять», – поясняет исследователь Лаборатории гериатрии и геронтологии Адриана Ботезату. 

Старушку мы навестили в последнюю неделю июня, а к тому времени она полакомилась фруктами несколько раз: «Два раза покупала по полкило черешни. Малину – примерно полкило – и вишню – тоже где-то полкилограмма – мне привезла племянница из деревни». 

В тот день Екатерина сварила гречку. «Я подумала, что придет племянница. Наварила, чтобы ей было что покушать. Но она так и не пришла, поэтому вот гречка так и стоит в холодильнике. У меня нет аппетита и я ем через силу. Хотя я никогда не была обжорой как другие женщины. Если у меня нет хлеба, то я сегодня буду есть без хлеба. Ну не могу я… Как сказать племяннице: «Купи мне хлеба, ведь я не могу сходить за хлебом?!». У меня шесть племянниц и шесть внучатых племянников. Как они будут приносить мне хлеб, если сами едва сводят концы с концами? Они сидят дома с детьми, нигде не работают, их мужья перебиваются временными заработками». Мясо Екатерина ела примерно четыре дня тому назад, когда волонтеры Миссии «Diaconia» принесли ей горячий обед – заму и макароны с гарниром.

 

Социальная миссия «Diaconia» начала лет семь тому назад устраивать на свежем воздухе горячие обеды для кишиневских стариков. Когда был зарегистрирован первый в стране случай заражения новым коронавирусом, им пришлось прекратить эту помощь, чтобы не подвергать пожилых угрозе. «Но мы хотели продолжать помогать им, мы знали, что им приходится нелегко, что они на грани бедности. Раньше они могли хоть пообедать в столовой, а так, получается, что никто к ним не заходит, даже если им нечего есть», – рассуждает координатор проекта Андриан Агапи. 

Вначале они разносили продовольственные пакеты раз в неделю или раз в две недели. Екатерина обрадовалась, когда получила от Миссии «Diaconia» четыре пакета с крупами, растительным маслом, консервами, овощами и другими продуктами питания. При этом женщина не говорит, насколько важен для нее обед, который волонтеры миссии приносят ей раз в неделю. 

До 71 года женщина пережила голод на своем веку десятки раз – и когда поступила в Кэлэрашское педагогическое училище, и когда началась перестройка и она не могла найти работу, и после распада Советского Союза, когда не было ни работы, ни денег. Голодные времена не прошли просто так – после них женщина «заработала» гастрит, а боли в желудке мучают ее и по сей день. 

Ближе к 18.00 Екатерина с трудом поднимается с табуреток, стоящих у кровати. Опускает голову и подпирает ее руками. Закрывает глаза и глубоко дышит. Опускается на кровать. Прошло почти шесть часов с тех пор, как у нее во рту не было ни маковой росинки. «Хочу прилечь – уже нет мочи. И голова болит, и… Я устала». 

«В городах пожилым приходится в какой-то мере хуже, чем в селах. В деревне у стариков обычно есть дела по дому и по двору с утра и до вечера, поэтому они в этот период не такие подавленные как горожане. Пожилым нужно общение, им надо видеться с другими людьми», – уверяет Адриана Ботезату.

 

*

Шел третий месяц пандемии. Василе нервно схватил ослабшими руками покрывало и попытался привести в движение тело. Дополз до края кровати, уперся ногами в матрас, поднял туловище, пытаясь удеражть равновесие с помощью рук, и сразу же упал на пол. Это был очередной случай, когда у него уже не было мочи лежать. Ему хотелось вновь быть независимым и выходить из дому. 

Четыре месяца пандемии лишили 83-летнего Василия единственной возможности выходить на прогулки в инвалидном кресле. Дважды в неделю он приподнимал голову и рассматривал небо, улыбался чаще, и если ему хватало воли, а его супруге Людмиле – сил, то он пытался встать из коляски и сделать несколько шагов. «Раньше у него было нормальный вес – 67-74 кг. Теперь же он едва весит где-то 50. Он тяжелый, потому что не чувствует своего тела. Он очень ослабел», – поведала нам женщина. 

Теперь Василе чувствует дуновение ветра сквозь окно своей комнаты. «Окно у нас в комнате все время открыто. Даже ночью. Когда холодно, разумеется, я его закрываю. Когда очень жарко, включаем кондиционер, но электричество дорогое».

Людмила вышла за покупками, когда, вернувшись домой, нашла супруга лежащим на полу спальной. Спустя два года после перелома ноги, из-за которого ему приходится лежать, подобные эпизоды случаются с ним часто. «Бывает, что он собирает все на кровати. Все стягивает в кучу вокруг себя. Я спрашиваю: «Что с тобой». А он потом говорит мне: «Не знаю, что со мной происходит», – рассказывает 77-летняя Людмила, которая всю жизнь проработала врачом-эндокринологом. 

С тех пор, как оказался прикованным к постели, Василе практически не общается. Почти все время молчит, на вопросы отвечает односложно, а по ночам, когда у него бывает галлюцинации, говорит непонятные жене вещи. Когда муж стал лежачим больным, им пришлось использовать подгузники. В день уходит по 3-4 штуки. Людмила тратит на них примерно 1300 леев в месяц, то есть больше половины пенсии мужа, не говоря уже о пеленках, которые стоят 25 леев за штуку. 

Пандемия лишила Василе и медбрата, который бесплатно навещал его раз в неделю, помогал ему делать физические упражнения, чтобы не дать мышцам атрофироваться. Медбрат стал опять приходить только в конце июня, когда спустя три с лишним месяца власти решили некоторым учреждениям возобновить свою работу.

В этот период «я делала [с ним] упражнения, но у него тело деревенеет и он лежит, скрестив ноги. Утром, когда просыпаюсь, двигаю его, переворачиваю. Ему принесли велосипед. Он только для ног. Иногда сам просит делать упражнения на велосипеде. Все зависит от его настроения. В другой раз не очень хочет, у него нет сил. Я думала, что поставлю его на ноги. Люди предлагают «сдать» его в дом престарелых, но в другом месте ему лучше не будет», – делится Людмила своими переживаниями. 

«Изолировать тех, кто отличается высоким риском заражения инфекцией, ясный и хороший метод. Но мне кажется неправильным запирать людей в четырех стенах. Наоборот, надо им позволить выходить на свежий воздух, двигаться, чем-то заниматься, их надо информировать о важности соблюдать двухметровую социальную дистанцию. А еще пусть социальный ассистент или медсестра организуют их, предлагают заниматься гимнастикой. Пусть занимаются с ним дома. Вот в чем роль политики, а запирать людей в четырех стенах, следить за ними и штрафовать на 25 тысяч леев, это низко», – пояснил доктор медицинских наук Национального центра гериатрии и геронтологии Николае Бодруг. 

 

Людмила оставляет мужа спящим в их квартире в секторе Буюкань. Надевает легкое фиолетовое платье, берет матерчатую сумку-тележку и отправляется на рынок «Дельфин», расположенный напротив их дома. Она с нетерпением ждала открытия рынков в конце мая, ведь там можно купить продукты подешевле. Женщина глубоко дышит под белой тканевой маской. В начале пандемии, когда в аптеках невозможно было найти маски, она получила четыре маски. С тех пор стирает их, гладит и вновь использует, ведь платить за другие ей не хочется. 

С 6 мая маска стала обязательным аксессуаром для кишиневцев во всех закрытых помещениях. Власти рекомендуют менять одноразовые маски каждые четыре часа. Это означает, что необходимо использовать новую маску каждый день, когда надо покидать квартиру, если нет многоразовой маски, которую можно стирать и гладить.

Маска в столичных аптеках стоит уже и 8,80 лея. Если бы Людмила использовала каждый день новую маску, то ей пришлось бы тратить почти 15% из своей пенсии, равной 2000 леям. Примерно столько же пришлось бы заплатить из средней пенсии, равной 1 800 леям, и 528 тыс.  пенсионеров в нашей стране. 

Причем такие расчеты «сработают» при условии, что пожилые не будут проводить на улице больше часа – именно столько времени специалисты рекомендуют носить маску. «Маску следует менять каждые 45 минут. В противном случае она становится источником инфекций», – поясняет врач-терапевт Николае Бодруг. Но пожилые зачастую как раз «пользуются» этим источником инфекции, ведь наше государство не предоставляет им маски бесплатно либо по сниженным ценам. К примеру, в Румынии на основании проекта закона, принятого в мае, нескольким категориям людей, в том числе и пожилым, получающим минимальную пенсию, ежемесячно раздают по 30 бесплатных масок.

«Исследование ЮНФПА о пожилых людях во время пандемии показывает, что у 24,4% человек старше 55 лет не было маски, а у 11,2% из 200-300 респондентов не было дезинфектанта. Для них главным способом защиты стала, по сути, изоляция. Почему? Потому что их доходы очень низкие. Их пенсия на грани бедности», – уточнил Эдуард Михалаш. 

Во время пандемии Людмиле наконец-то удалось добиться, чтобы ей назначили зарплату в качестве социального ассистента мужа, а до этого она целый год обивала пороги учреждений. «Мы выкручивались с трудом. Бывало, я плакала, ведь не на что было покупать «памперсы». Я обращалась и в поликлиники. Одно время они мне помогали – в декабре, январе». 

3000 леев, которые женщина стала получать в апреле, служат для нее огромным подспорьем. «Так еще можно как-то жить. А на пенсию как я могла бы себе позволить сегодня покупать и фрукты, и овощи…», – поясняет Людмила, разглядывая ценники на ящиках с фруктами и овощами на рынке… «Очень хочется взять и полкило стручков…». 

– Сколько стоит кило? – полюбопытствовала женщина.

– 43. 

– Хотя бы за 40?

– Нет, отрезал продавец. 

– Ну прям’ как мясо! – твердо парирует женщина и демонстративно идет к другому ларьку. 

Обходит ларьки с фруктами и овощами, сравнивая цены. Ей хочется взять и ведро чего-нибудь, чтобы наварить варенья не зиму, однако на это придется потратить 100 с лишним леев. Но за эти деньги она может накупить молочки недели на две. Поэтому берет полкило клубники на 15 лей и кило черешни тоже на 15 лей и бережно укладывает их на дно своей сумки-тележки.

Раскошеливается еще 5 на леев на укроп и на 21 лей на кг мелких и дешевых помидоров и продолжает прицениваться. Перец, который они с Василе любят, стоит до 32 леев за килограмм. Пару секунд рассматривает содержимое кошелька и просит продавца взвесить два перца. Обошлись они в 8,40 лея. 

Нерешительно топчется у ларька, где торгуют малиной, и выбирает маленький контейнер за 20 леев. Ей хочется взять и огурцов. Они стоят 35 леев за килограмм. Покупает полкило. «Хочу купить и абрикосов – ему очень нравятся. Но возьму в другом ряду. Эти кажутся мне какими-то белесыми». 

– Сколько стоит кило?

– 23.

Уже буквально на выходе с рынка Людмила покупает лоток яиц и несколько раз с сожалением повторяет: «Так хотелось стручковой фасоли, чтобы приготовить ее для Василе со сметаной…». Ближе к выходу передумала, вернулась и купила полкило – на 24 лея.

Вернувшись в их с супругом двухкомнатную квартиру, оставляет сумку-тележку в прихожей. Окликает мужа. Не услышав ответа, быстро идет в комнату, расположенную в конце коридора. Василе спит. «Я дала ему таблетку для памяти. Такие таблетки его успокаивают. Ночью он плохо спит».

Возвращается в прихожую и начинает разбирать содержимое сумки. По очереди несет овощи и фрукты на кухню. Моет горсть клубники и черешни, раскладывает на тарелке и идет в комнату мужа, чтобы побаловать его. 

– Василе, съешь-ка фруктов! – призывает она мужчину, от которого остались лишь кожа да кости. 

Василе открывает глаза. Заметив фрукты, расплывается в улыбке и пытается приподнять голову. Жена кладет ему в руку то клубнику, то несколько ягод малины, то черешеньку. 

«Черешня нравится?». Мужчина с аппетитом подносит фрукты ко рту и жадно глотает, одобрительно кивая. Людмила забирает у него косточки, внимательно следя, чтобы он не проглотил их. 

– Дать тебе еще одну клубнику?

Все, – отвечает он тихим голосом.

Все? – уточняет она. – Ну раз все…, – нежно говорит она ему.

– Что такое? Кислая попалась? – забавляется женщина, когда замечает, что он скривился после съеденной ягоды малины. 

– Давай, возьми-ка еще эти две, а остальные пойдут на компот, – предлагает ему жена и берет тарелку, чтобы отнести на кухню. 

 

«Я просыпаюсь в 7, привожу себя в порядок, начинаю его умывать, брить, одевать. Затем иду готовить еду, выносить мусор. Не успею оглянуться, а на часах уже 12. Быть может, посижу полчаса, чтобы спина отдохнула, а затем иду приготовить что-то к обеду. Пока накормлю его… Он ест медленно. Мне нужен час, чтобы накормить его. Потом отправляюсь в собес заполнить карточки», – перечисляет Людмила свои повседневные дела.

С 15 мая, когда закончилось чрезвычайное положение, Людмила и Василе выходили на прогулку только раз. Василе улыбнулся жене так же, как улыбнулся, когда она накормила его клубникой и черешней. «Когда я вижу его, что он радуется на улице как ребенок, и я тоже радуюсь», – поведала нам Людмила. 

 

*

В июне Георге трижды вызывал «скорую». А все дело в сердечной аритмии, с которой борется с 2014 года, когда вернулся из Москвы. Там ему удалось накопить денег на квартиру, в которой живет последние три года, хотя уверяет, что оно того не стоило. Из Москвы вернулся с хроническим бронхитом, поэтому теперь в свои 68 лет перспектива попасть в больницу ему как-то совсем не улыбается. «Туда обращаешься с одной болячкой, но у тебя находят целый букет».

Дядюшка Георге, как называют его соседи по хрущовке, где он купил себе квартиру, хлопочет на своей четырехметровой кухне – занят приготовлением салата. Живет один, хотя и не развелся с женой Тамарой, которая живет в одном из соседних домов. Разошлись они из-за размолвки, но, тем не менее, их связывают прочная дружба, двое детей и почти 40-летний брак. 

Накрошив немного лука, берет половину зеленого перца, от которого отрезает и выбрасывает бледный кусок (ему как раз попался дешевый перец), и две помидорины (он выбрал по 10 леев, но вообще-то они по 20) и идет в ванную комнату помыть их. Там ванна служит ему и раковиной. Немного посолил салат, добавил ложку растительного масла. Он внимательно следит за количеством ингредиентов – из-за панкреатита ему надо быть острожным с зеленью, но и «витамины тоже нужны».

Много наготовить не может, ведь холодильника у него нет и хранить еду, соответственно, негде. С его точки зрения, холодильник не самая необходимая трата, а зимой продукты он может хранить на и подоконнике. Теперь же подоконник занят несколькими упаковками чая, двумя «башнями» из картонных стаканчиков, двумя зажигалками и спичечным коробком, с помощью которых дядюшка Георге зажигает огонь на двухкомфорочной газовой плите, бордовым радиоприемником, покрытым тонким слоем пыли, по которому каждый день слушает передачи радиостанций «Sputnik» и «Plai». На стене висит календарь 2020 года с фотографией президента страны.

После начала карантина на рынке побывал всего раз – «там ужас что творится», хотя именно на рынке «можно найти что-то подешевле». Если попадается вяленький помидор, ставит его в воду, а овощ «приходит в себя и ничем не отличается». «Если кабачок с пятном, это не страшно». Тем более что он берет их по 2 лея за килограмм, а не по 10. 

По его словам, когда выходил на пенсию, коэффициент формулы расчета был низким – «курам на смех», к тому же необходимый для назначения пенсии стаж повысили, а в бухгалтерии он «не мог найти несколько лет», но чтобы восстановить их, надо было «судиться» (подать иск в суд – прим. ред.), вот так и оказалось, что назначили ему только социальную пенсию. Сейчас ее немного подняли и он получает уже 1 292 лея. «Маловато, конечно». 

Зимой тратит больше на антибиотики из-за своего хронического бронхита, но зато меньше уходит на продукты питания. «По пятницам из церкви (имеется в виду Социальная миссия «Diaconia» – прим. ред.) доставляют еду, а субботу целый день этим и питаюсь. Если экономлю, хватает. Еще получаю пакеты с крупой от социального обеспечения, даже по пачке масла, сыр, да и жена иногда борщ сварганит. Много ли нужно человеку?! Выкручиваюсь. Конечно, лучше есть горячую пищу, кушать три раза в день, как рекомендуется, но что же тут поделаешь? Без курева, без выпивки, без наркотиков. Если всего этого нет, много ли надо человеку? Даже сам Плахотнюк и тот целую буханку не съедает за раз. Съедает по два ломтя. Был у тебя сегодня кусочек, значит, благодари Господа».

До пандемии дядюшка Георге имел обыкновение ездить на «блошиный рынок» у Железнодорожного вокзала, где продавал кое-что из вещей детей и жены. А теперь «раз нельзя», уже не ездит. В любом случае «и продавать-то некому, никто ничего не покупает. Туда едут такие же как я, а еще люди, у которых болячек и того больше».

На кухне из мебели у него стол, накрытый листами из рекламных каталогов супермаркетов, табуретка, на которой стоят электрочайник, да пластиковый сосуд для воды, стул «со стройки» и несколько черных ящиков, которые ему удалось выпросить у торговцев на Центральном рынке.

Почти половину стола занимает настольная газовая плита, на которой стоит кастрюля с мелко нарезанными кабачками. Рядом среди столовых приборов, чашек, коробок с чаем, сахаром и солью, бутылки с растительным маслом и банкой цветочного меда затерялись несколько листов с рецептами и пачки лекарств: «Хартил» – для сердца, «Аспентер», который покупает с 50-процентной скидкой для пенсионеров, «Аспирин кардио», который «немного дороже», да «Панкератин»

На столе места мало, поэтому на полу стоят несколько банок с белой черешней и вишней (он их сварил на днях и укрыл старыми вещами, чтобы остыли медленно и лучше хранились), пакет с помидорами, пакет с крыжовником, контейнер со свекольником и контейнер с пловом, которые в обед привезли ему из Миссии «Diaconia».

«Многие люди сейчас удручены, но не из-за коронавируса, а из-за безделья, из-за страха. Я не спорю, вирус есть, но зависит от иммунитета человека. Все это делается с определенной целью, это все понимают, чтобы быстрее избавиться от стариков. Просто люди постарше больше пережили, больше знают, больше понимают и, особенно тем за океаном, такие сильно понимающие люди не нужны. Им нужны люди, живущие сегодняшним днем и не думающие о завтрашнем дне».

С родственниками общается преимущественно по телефону. На Радоницу на кладбище не поехал: «Несмотря на то, что я каждый год честно выполнял свой долг, но раз нам так ясно сказали, и премьер Кику сказал… Зачем мне строить из себя самого умного и ехать на кладбище? Да простит меня мать, да простит меня отец, да простят меня братья и так далее, но я не поехал». 

И церковь теперь не посещает, хотя и был ктитором священной обители, расположенной неподалеку. 

Наливает воду в кастрюлю с кабачками, берет с подоконника одну из зажигалок и поджигает огонь. Приносит воду, чтобы налить в электрочайник. Смешав помидоры, перец и лук в контейнере из-под смородинового мороженного, открывает контейнеры с борщом и пловом, отрезает два ломтя от белого батона и включает радиоприемник. Президент Игорь Додон вещает оттуда о новой политической партии «Pro Moldova». Дядюшка Георге – ярый сторонник главы государства, поэтому сразу же узнает его голос. 

Поел немного борща, затем попробовал плов, из которого оставил немного и на следующий день. Потом наливает себе чай в металлическую пол-литровую кружку, нарезает несколько кусочков имбиря и добавляет их в чай. Чтобы очистить стенки кровеносных сосудов. Растения для чая собирает сам. В комнате, которая служит складом, разложил на столе, чтобы сушились, липовый цвет, который собрал в парке, цветы ромашки, листья мать-и-мачехи. На этом же столе стоит телевизор, а рядом лежат газета с телепрограммой, полный пакет лекарств и фотография Игоря Додона с надписью «У Молдовы есть будущее!».

Вдруг раздается веселая мелодия. Дядюшка Георге поднимается и достает из кармана бежевых брюк черный «кнопочный» телефон. «Да?… да… да!… дома. Да! …А ты где? Подожди, я… я прямо сейчас приду, приду туда. Давай, я иду туда».

В смятении выходит из кухни, возвращается с бутылочкой, в которую наливает воду, выключает свет и спешит к входной двери. Немного замешкавшись, возвращается в квартиру и, порывшись в шкафу, двери которого скрипят, возвращается с синей кепкой, защитной маской, бутылочкой с «сердечными каплями» «Валидол» в руке. Быстро спускается со второго этажа, выходит из подъезда жилого дома, сворачивает налево в сторону улицы, ждет, чтобы отъехал троллейбус от остановки, смотрит, не едет ли машина, и переходит улицу, направляясь к парку, который находится напротив. 

Оглядывается по сторонам, пытаясь увидеть жену Тамару. Идет вперед, но пока не замечает ее. Опять достает телефон. «Ты где. Я смотрю, но не вижу тебя… Ага, увидел. Вижу», – молвит он.

Замечает ее сидящей на скамейке в парке. Рядом с ней два шестилитровых бутыля с водой. Oни обычно покупают воду на розлив в киоске – считают, что такая вода лучше, чем из-под крана. Когда нет возможности выйти из дома, пропускают воду из-под крана через «кружку с фильтром», которую получили от дочки, живущей в Лондоне.

– Я принес тебе воду, – говорит он.

– Мне там дали воду.

– Я забыл… Взял и воду, взял и капли. Я запутался.

– Я даже не ожидала. Вдруг нахлынула такая слабость… Быть может, пройдет, быть может, пройдет.

– Ну, мне это знакомо…

Дядюшка Георге садится рядом с женой, кладет ей левую руку на бедро и держит кепку под мышкой. Время от времени почесывает грудь – ему пришлось сбрить волосы для посещения участкового кардиолога, который осмотрел его и дал направление в Институт кардиологии. 

– Ну что, пойдем?… Я понесу их! – говорит дядюшка Георге и наклоняется, чтобы поднять два бутыля с водой.

– Нет, Жора, тебе нельзя. Жора, я знаю, что говорю, пожалуйста! Ты же знаешь, что тебе нельзя поднимать тяжести, – настаивает женщина.

– Если в обеих руках, тогда можно.

Выходят из парка, переходят улицу на светофоре и направляются к дому, где живет Тамара. Если бы она чувствовала себя хорошо, они пошли бы на традиционную прогулку продолжительностью час 15 минут по расположенному поблизости парку «Долина Роз». Ее дом в пяти минутах ходьбы от дома, где живет дядюшка Георге. У подъезда ее дома расстаются. Из-за карантина дядюшка Георге не поднимается к ней в квартиру.

По словам Тамары, после выхода на пенсию у нее полноценная, насыщенная жизнь, а с началом карантина появилось больше времени на чтение, прослушивание аудиокниг. «Я не отстала от технологии». Женщина не только занимается хозяйством, у нее еще есть время просматривать онлайновые спектакли, ссылку на которые ей отправляет дочь из Англии, пересматривать фильмы Франко Зеффирели, которые полюбила еще в студенческую пору, хотя ей не хватает посиделок за чашкой кофе с подругами. «Некоторые считают, что жизнь после выхода на пенсию состоит из сплошных трудностей, однако на самом деле появляются и разные возможности». При этом она согласна с тем, что пожилые люди «в любом случае уязвимые и без инфекции COVID». 

Вернувшись домой, дядюшка Георге почувствовал, что в квартире сильно пахнет чем-то пригоревшим. «Ну и Бог с ними». Быстро выключает плиту и снимает крышку с кастрюли с кабачками. «Значит, так было суждено», – заключает он утешающим тоном.

Моет руки и садится допить чай, который тем временем остыл. Открывает баночку с цветочным медом, набирает немного на ложечку и подносит к небу, чтобы лучше почувствовать его вкус. 

Хотя Национальная чрезвычайная комиссия по общественному здоровью продлила чрезвычайное положение и ограничила для людей старше 63-х лет выход из дома и нахождение в общественных местах без острой необходимости, дядюшка Георге не может отказаться от движения. 

«Человек должен двигаться. Движение это жизнь. Если сказал себе: «Мне хана!», тогда, считай, сам лег в гроб. Когда человек двигается, иммунитет повышается. Знаете, как я подзаряжаюсь энергией? Вы знаете об аккумуляторе с уроков физики, как он крутился, искры летели, а он заряжался?! Вот так и я: хожу и подзаряжаюсь. Но как лягу, все, сразу разряжаюсь. Особенно, если усну».

Примерно через 10 минут ходьбы доходит до парка. Заходит со стороны музыкального фонтана, который сейчас не работает во избежание скопления людей. Дядюшка Георге спускается по лестнице к алее, освященной фонарями, по которой прогуливается много молодежи. Проходит по участку меж двух озер, мимо темной тропинки, ведущей к речушке, в которой он имеет обыкновение обдать себя холодной водой, и сворачивает направо к спортплощадке, откуда разносятся ритмы хип-хопа. На спортплощадке подходит по очереди к каждому тренажеру и выполняет по 21 упражнению.

– … 18, 19, 20 … 21. 

Домой отправляется попозже, чтобы не засыпать слишком рано. Как правило, спать ложится только за полночь, чтобы не схватило сердце. «Ночью, когда пульс слабее, сердце начинает бороться и возникает тахикардия. Брадикардия, это когда сердце бьется медленно, тыыы, тыыы, тыыы …, пульс ниже 55. Когда человек спит, все органы отдыхают, пульс падает и сердце сигналит: «Подожди-ка, тебе еще надо немного пожить», оно начинает биться сильнее – так-так-так и переходит в тахикардию. Да, тахикардия это настоящее безумие, ты просто не знаешь, что делать. Я сосредоточусь и говорю себе: «Георге Васильевич, соберись», принимаю валерьянку, знаю еще пару способов, чтобы наладить работу [сердца], и я все это останавливаю. Легко сказать, да не так-то просто сделать».

При участии: Марии ИВАНОВ, Высшая школа журналистики

Фото: Лилианы Ботнарюк