Полина КупчаМария охвачена страхом. Он поселился в ее душе с тех пор, как началось все это безумие с «вирусом-убийцей». Перестала нормально спать по ночам, а днем стала плохо есть. «На ужин съела всего половинку лимона. Нет аппетита».
Ее мысли крутятся вокруг нескольких слов: границы, дом, Гоша. Эти мысли не дают ей покоя и терзают душу. Из-за этих слов она ночами напролет лежит, упершись взглядом в потолок. «Ты знаешь, у меня голова раскалывается. Мочи уже нет. Болит уже где-то с месяц – с тех пор, как началось все это. Сказала [мужу] Ване, что если все-таки доберусь домой, то пусть везет меня в дурку (психиатрическую больницу – прим. ред.). Он ответил в шутку, что прямо сейчас забронирует мне там место», – тяжело вздыхает Мария.
Как перейти границы, если они закрылись? Где будет ночевать, если не сможет попасть домой? Что будет, если не увидит ребенка? И, вообще, что это за вирус, из-за которого она не может вернуться в Молдову, а вынуждена куковать здесь, в Италии?
Эти вопросы стали ее постоянными спутниками, они преследуют ее везде: в поле, на виноградной плантации итальянца, в тарелке с жаркое из картошки, к которому она даже не притронулась, в ванной и в постели, в вещах, сложенных в красную сумку в черную полоску.
«Черт меня сюда занес! Если бы знала…».
.
Глава I
«Ты в маске меня целуй. Хорошо, ма?»
Четверг, 2 апреля. Через два дня должны были исполниться ровно три месяца с тех пор, как Мария находилась в Марено-ди-Пьяве – коммуне на севере Италии, где проживают 10 тыс. человек. Этот населенный пункт расположен примерно в 60 км от Венеции. В субботу, 4 апреля, у 30-летней женщины истекал и срок «трудового договора», который она, кстати говоря, так и не увидела своими глазами. Трудиться она устроилась неофициально вместе с еще пять молдавскими гражданами и несколькими гражданами Румынии. Работали все на виноградной плантации. Выполняли сезонную работу.
«Мне пообещали, что буду зарабатывать по шесть евро в час. Однако приходится платить за квартиру – 200 евро, а также за еду, которую мы сами покупаем и сами же готовим. Знаешь, я ни копейки не потратила!», – с гордостью говорит Мария на другом конце провода.
В субботу был ее последний рабочий день, поэтому Мария должна была вернуться домой. Договорилась с Анной – женщиной, с которой делила съемную комнату, и молдаванином, у которой есть личный автомобиль, вместе вернуться из Италии.
«В субботу вечером хотим отправиться в путь, ведь по вечерам они открывают таможню. Так я поняла. Будем ехать через Австрию. Не знаю, как перейдем те таможни. Говорят, таможню между Румынией и Молдовой надо пройти пешком. Не знаю почему, но боюсь, как бы не возникли проблемы. Боюсь, что не смогу вернуться домой и не увижу сына. Боюсь, что придется бомжевать здесь, если не смогу попасть в Молдову. Я ведь приехала всего на три месяца. У меня же здесь никого нет».
О своих планах насчет «побега» Мария рассказывала шепотом. Боялась, что остальные молдаване «услышат и тоже захотят». «Если он возьмет кого-то вместо меня в машину, или не хватит места в машине? Я коронавируса не так боюсь, как этих таможен», – делится своими страхами молодая женщина, быстро орудуя секатором.
Мария
С 17 марта, когда Европейский союз объявил, что на месяц закрывает свои рубежи из-за пандемии коронавируса, Мария постоянно обзванивала водителей, которые ездят из Италии в Молдову и обратно, чтобы зарезервировать место в «маршрутке», но они объясняли, что пока рейсы отменены. «Буквально вчера вечером позвонила молдаванину и поинтересовалась. Может, у него найдется местечко? Он рассмеялся в ответ и сказал: «Ты не видишь, что творится в мире? Только по воздуху сможешь вернуться». Типа, надо подождать до 15 апреля, но и тогда, возможно, еще не отменят этот запрет».
Таким образом, ее единственным спасением был молодой соотечественник на собственном автомобиле, который пообещал, что в субботу они отправятся в Молдову. «Я ему не очень-то доверяю, но больше мне надеяться не на кого. Сказал, что и ему хочется домой. В субботу поработаем до четырех вечера, а потом соберу вещи. Господь милостив, может, и тронемся в путь. Боже, я так хочу увидеть сына!», – признается по телефону молодая женщина.
«Я в Марено-ди-Пьяве не могу вернуться. Суббота – последний день работы у итальянца. В субботу же мне надо съехать с квартиры. А 4 апреля исполняются три месяца с тех пор, как я приехала в Италию. Сюда приехала по биометрическому (биометрический загранпаспорт, на основании которого граждане Республики Молдова могут находиться на территории Европейского союза в течение 90 дней на протяжении 6 месяцев – прим. ред.). Даже и без коронавируса в субботу я бы все равно поехала домой».
У нее не было в запасе другого плана на тот случай, если пограничники не пропустят их, но надеялась, что «пройдем и мы так, как проходили все остальные», ведь «должна попасть домой к Гоше».
«Если наш план не сработает, мы с Анной решили взять свои сумки и отправиться на вокзал, в аэропорт, авось, полиция поймает и депортирует домой. Знаешь, мы с Анной даже шутили по этому поводу, когда пошли в магазин. Если нас увидит полицейский и скажет: «Девочки, как давно мы вас ищем!», то мы ему ответим: «А мы как давно вас ищем…», – смеялась Мария.
Она пыталась шутить, но в ее голосе проскальзывали нотки беспокойства и тревоги. В разговоре часто повторяла слова «страх», «беспокойство», «таможня», «коронавирус». От гнетущих мыслей ее ненадолго отвлекают звонки из дома – от мужа и семилетнего сына Гоши. Буквально накануне они позвонили показать ей новый «велик».
«Я так гордилась ими… Гоша, забравшийся на свой «велик»! Он мне сказал: «Ма, заработай уже, наконец, все эти деньги и возвращайся домой». Я ему ответила: «Гоша, если вернусь домой, расцелую тебя и прижму тебя к себе так сильно, что тебе покажется, что из тебя все вылезет наружу». А он мне в ответ: «Но ты обнимай и целуй меня только в маске. Хорошо, ма?».
Мария в курсе, что когда вернется домой, ей надо будет 14 дней оставаться в карантине. То есть вообще не выходить со двора. По крайней мере, так ей передали родные. «Пусть и на 28 дней оставят меня в карантине, лишь бы сына увидеть! На прошлой неделе мой Ваня плакал, когда мы говорили по телефону… Первый раз видела, чтобы он хныкал. Говорил, что и сам боится, что, раз границы закрыты, то я не смогу вернуться».
Когда прибыла в Италию 4 января, и предположить не могла, что меньше чем через два месяца, жизнь всех перевернется с ног на голову. Причем в буквальном смысле. В коммуне Марено-ди-Пьяве были приняты жесткие меры, рассказывала нам Мария. Когда возвращались после работы в поле, из дому никто не выходил. В парках никто не гулял кроме «собачников». Полиция ходила по улицам и кричала в мегафон: «Оставайтесь дома. Это опасно!».
«В магазин ходили раз в неделю. Только магазины и аптеки работают. В магазин заходят по одному. [Однажды] увидели «скорую», но подумали, что это полиция. Говорят, что если поймают на улице, то могут штрафануть на 400 евро».
Вопреки мерам, принятым властями коммуны Марено-ди-Пьяве для защиты от «вируса убийцы», Мария продолжала работать без дезинфектанта или защитных масок.
.
«Корона в поле не приходит! Все нормуль. Меня такое не берет. В горах даже сам черт нам не страшен! В Италии мрут старухи, а не молодежь. Я больше опасаюсь, что не смогу вернуться домой. У нас нет даже телика, чтобы смотреть новости».
.
Была полностью оторвана от новостей, поэтому все, что знала, узнавала от товарищей по работе и от оставшейся в Молдове семьи. Коронавирус казался ей выдумкой. «Ну, я в эту корону не верю. Думаю, это брехня. Что это за болезнь такая?! Придумали, чтобы наши мрази могли еще наворовать денег в Молдове. Не слышала, как ждет нас Додон? Строит нам дома на кладбище!», – раздраженно фыркнула Мария.
Но быстро успокоилась и стала шутить насчет сел Бэлчана и София, ведь и она сама тоже из Хынчештского района. К тому времени оба села были на карантине. «Может пьянчужки успокоятся и будут сидеть по своим домам!».
.
*
В Италии Мария трудилась с утра и до ночи. Утром их вывозили на виноградные плантации, окруженные Альпами и согреваемые щедрым солнцем, а поздно вечером привозили обратно. «Работа тяжелая. Ночью, когда возвращаюсь в свою комнату, руки болят, а ноги немеют. Все болит. Если бы знала…», – вздыхает Мария по телефону.
Когда Анна – ее подруга из села Кэрпинень – сказала, что есть работа «в Италии на виноградной плантации», Мария не поняла, что ей придется там делать. Она только предположила. Сама-то выросла в селе, работала на прополке виноградника, перевязывала виноградную лозу, собирала и давила виноград, поэтому подумала, что не будет ничего сложного. Но первый рабочий день навсегда запечатлелся в ее памяти.
«Я плакала, что хочу домой, – не знала, что должна делать. Все было не так, как у нас в селе. Босс орал на меня: «Давай быстрее, а не то сотру тебя в порошок».
Он обращался со мной очень плохо. Затем сам же показал, как надо подрезать виноград, перевязывать, ухаживать за лозой. И вот за три месяца привыкла ко всему и все знаю», – рассказывает женщина.
На Пьяцца Гверацци в коммуне Чечина (провинция Ливорно)
Привыкла она и к «студенческой жизни». Вместе со своей подругой Анной и другой молдаванкой на три месяца сняли квартиру в Марено-ди-Пьяве. С Анной она делила не только комнату, но и кровать. Они не могли позволить себе снять более просторное жилье. Была довольна скромными условиями и вспоминала «нормальную» жизнь. «Мне нравится, когда все нормально и нет карантина. Гуляешь, работаешь, ходишь поглазеть по магазинам. Красота!».
С хозяином так и не смогла найти общий язык. Вначале он устроил ей настоящую муштру, а однажды Мария попросила его положить ей деньги на телефон, чтобы позвонить ребенку. «П**ы дашь, тогда и положу!». Я так ничего не поняла, что это было, но больше вопрос не поднимала. Попросила кого-то из женщин помочь мне. Она пополнила мне счет на телефоне, чтобы я могла каждый день говорить с Гошей и с Ваней».
Это был не первый случай, когда босс подкатывал к ней. Осенью 2019 года Мария впервые решила поехать в Италию работать – тоже неофициально. Трудилась она тогда у 75-летнего итальянца. Но выдержала только месяц. В ее обязанности входила готовка, уборка и стирка. Когда закачивала с делами по хозяйству, красила курительные трубки в мастерской, оборудованной во дворе дома.
«Вначале [старик] был приличнее, но недели через две стал показывать фокусы. Начал плохо обращаться со мной. Нес какую-то чушь, мол, нечего ломаться, ведь все равно окажусь в его постели как и все остальные. Да вообще стал с ума сходить. Не разрешал мне есть, типа, чтобы не наращивала жопу. И если первые две недели питалась только макаронами с помидорами, то остальные две перебивалась яблоками с хлебом. Как говорится, каталась как сыр в масле – питалась яблоками, да хлебушком», – смеется сейчас Мария, но в ее голосе проскальзывает горечь.
Ради тех 850 евро, которые итальянец бросил ей на стол в конце месяца, она проплакала много ночей в холодной, сырой комнате, где уже завелась плесень, которую выделил ей старик. Ради этой нищенской суммы она терпела все его издевательства. «Не знаю, почему не ушла от него. О деньгах думала. Честно. С чем я могла вернуться домой, если одолжила денег, чтобы сюда приехать?».
Вот почему в январе 2020 года, когда отправилась в Италию во второй раз, выбирала работу более придирчиво. Но ведь непременно что-то должно пойти наперекосяк, раздраженно заметила Мария. «Если не издеваются работодатели, то случается другая напасть – какой-то коронавирус. Клянусь, если вернусь домой и увижу сына, никогда и ни за какие коврижки больше не вернусь в эту Италию!».
.
Глава II
«Мария, тяжело нам без тебя»
Суббота, 4 апреля. Светает. Мария дышит с трудом. Тоже с трудом поднялась с постели. «Наконец-то наступил и этот день». Тяжело вздохнула и нехотя натянула брюки и черный свитер. Этой ночью спала еще хуже, чем в предыдущие. Уснула всего на два часа.
Спать легла, думая о семье, и тоже с мыслями о домочадцах проснулась утром. «Что они ели вчера вечером? Как они там? А вдруг Гоша раскрылся и так и проспал без одеяла всю ночь? А вдруг…».
Отправилась в ванную и стала рассматривать себя в зеркале. В волосах начала пробиваться седина, глаза красные и припухшие. Почти не узнавала себя. «Я словно наркоманка, а не 30-летняя женщина», – подумала про себя и обдала холодной водой лицо, огрубевшее от ветра.
Пальцы на руках болели. От секатора указательный палец на левой руке был разодран «до мяса». И тело все ломило. От работы и от переживаний.
– А если не попаду сегодня домой? Как мне быть? – не давала ей покоя гнетущая мысль.
– Будешь жить на заработанные деньги, пока не найдешь какой-нибудь выход, – нашептывала ей другая мысля.
– Нет! Неужели я потрачу все заработанное? Разве я приехала сюда, чтобы посмотреть Италию и все? Нет! Все! Хватит! Я вернусь домой и все будет хорошо! – положила Мария конец симфонии мыслей в своей голове и вытерла лицо полотенцем.
Глубоко вздохнула и отправилась на кухню завтракать. Спустя полчаса приехала машина и увезла их в поле. Там они высаживали виноградные черенки. «Высаживали черенки. У нас для этого копают землю лопатой. А здесь все немного по-другому», – объясняет Мария.
В обед к еде даже не прикоснулась. «Да разве хочется есть, когда думаешь, что вот-вот отправишься домой?! Уже ничего не спорилось. Я не могла даже крошку хлеба запихнуть в себя».
Пока добирались до виноградной плантации, зазвонил телефон. Это был Генадие. Парень, который пообещал отвезти ее домой на личной машине. Напомнил, что вечером заедет за сумками, а ближе к полуночи тронутся в путь. Марии хотелось визжать от радости. «Раз сказал за сумки, значит, заберет меня домой».
Перестала хмуриться и стала таскать на себе охапки сухой виноградной лозы и складывать их на обочине. Время тянулось медленно. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, когда смотрела на белые пики горных вершин. Понимала, что видит их в последний раз. «Завтра, если Господу будет угодно, буду далеко отсюда».
Солнце медленно спряталось за горные вершины, пока Мария таскала последние охапки виноградной лозы. Чуть не свалилась на одну из них. Сил у нее почти не было. «Я так много работала в тот день после обеда, что стала чувствовать место шва от операции по-женски», – жалуется она.
Примерно к шести вечера, наконец, добралась домой. Приняла душ. Еще раз проверила сумки, убедилась, что ничего не забыла, и вместе с Анной стали ждать Гену.
Молодой человек приехал, как и обещал. Примерно в семь вечера. Они спустили сумки и уложили их в багажник машины.
.
«Все шло четко. Только плату поднял. Со 100 евро до 150. Я уже ничего не стала говорить. Разве счастье в этих 50 евро? Мне уже было невтерпеж отправиться в путь».
.
В полночь в ночь с 4 на 5 апреля выехали из Марено-ди-Пьяве. На заднее сиденье забрались Мария, Анна и мать Генадие, а на переднее сел знакомый Анны.
Чтобы хоть немного защититься от нового вируса, женщина смастерила маски из влажных салфеток – в аптеках медицинские маски она не нашла.
Сев в машину, Мария уже не отрывала глаз от дороги. От страха она так и не могла избавиться. Таможни… «Господи, если смогу их пройти», – не переставая, молилась женщина. Но при этом «радовалась, что избавлюсь от Италии».
В машине звучала музыка, а пассажиры болтали о коронавирусе, Пасхе, Молдове, о том, что они будут делать дальше, и каким будет мир после пандемии.
До самого утра Мария так и не смогла заснуть. Неудобно было спать, опираясь головой о стекло и упираясь ногами в сумки. «Мне не терпелось доехать до Леушенской таможни».
Первая остановка примерно в шесть утра совпала с первой границей, которую предстояло перейти. Женщина не помнит точно, это была граница со Словакией или со Словенией. Но точно помнит, что «Гена перепутал дорогу. Мы должны были попасть на австрийскую таможню. Но я не переживала. Я ему доверяла».
На таможне было очень мало машин и очень много фур, вспоминает Мария. Вышли из автомобиля. «У нас все тело онемело. Не могли идти». Заполнили какие-то бумаги. Пограничные полицейские измерили нам температуру. Вся процедура продлилась несколько минут. Затем две полицейские машины эскортировали их пару километров – одна спереди, а другая сзади. С включенными мигалками.
«Поехали с нами показать конкретную дорогу. Мы были как президенты – вокруг нас было столько машин», – смеется сейчас Мария, вспоминая, как начинался тот воскресный день.
Да только спустя полчаса несмотря на весь эскорт и GPS, установленный в машине Гены, они опять оказались на уже пройденной таможне. То ли в Словакии, то ли в Словении. «Шо за херня, эй Гена!», – накинулись на него раздраженные пассажиры.
На этот раз из-за пересменки пришлось задержаться на три часа, а тревога Марии стала расти. Они давно уже должны были доехать до австрийской таможни – еще с ночи. По крайней мере, так она поняла от Гены, который утверждал, что «австрийцы ночью пускают молдаван».
Немного погуляли вокруг машины, надышались свежим воздухом, а примерно в 10 утра отправились в путь. На этот раз в верном направлении – на Австрию. В сопровождении эскорта тех же полицейских. «Интересно, что они о нас думали? Они такие тупые, что даже не знают, как проехать?».
Ехали еще часов шесть. Останавливались только на заправках немного размяться. Мария даже кофе себе не стала покупать . «Вот еще! Буду я на это тратить деньги! Пила воду из бутылочки и питалась тем, что приготовила с вечера в Италии, и все!»
Примерно в четыре часа после полудня приехали в город, расположенный в нескольких километрах от границы между Австрией и Венгрией. Оставались там на парковке до 21.00, когда им разрешили проехать. Пять часов говорили за жизнь, грызли орешки и пили кофе.
Таможню прошли легко. Проверяли так же как утром. «Таможенники опять измерили нам температуру, дали подписать какие-то бумаги». Спустя час, пока подождали, чтобы прошли стоявшие перед ними 23 машины, отправились в Румынию.
Мария была уставшая. Она не звонила семье в Молдову и не сомкнула глаз с тех пор, как они выехали из Италии. «Я хотела быть уверенной, что доберусь домой. Боялась, что если закрою глаза, навсегда застряну где-то там в пути».
Несмотря на все это, некоторое облегчение все же ощущала. Она чувствовала, что живет. Конечно, еще немного переживала насчет предпоследней таможни, но успокаивалась все больше. «Я боялась, что Гену оставят в Румынии на карантине из-за румынских номерных знаков. У него румынский паспорт, а документы на машину – молдавские».
6 апреля в 6 утра пятеро наших соотечественников добрались до границы между Венгрией и Румынией. На таможне – ни души. «Были только мы, поэтому таможню прошли быстро. Разумеется, температуру измерили и дали подписать бумаги».
Весь день ехали по территории Румынии, а к вечеру добрались до пустой леушенской таможни. Марии казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Пока ей проверяли паспорт и дали на подпись бумаги о том, что будет соблюдать дома 14-дневный карантин, сердце было готово вот-вот вырваться из груди. Тем не менее, уже была уверена, что им разрешат проехать.
Вздохнула полной грудью. Оставалось проехать еще пару километров. «Даже не могу описать, какое это было счастье для меня».
На первой заправке недалеко от таможни ее ждал Ваня. Его машину узнала еще издалека. Он был без мальчика. «Гошу не взял. Хотел устроить ему сюрприз», – застенчиво объяснил Ваня свое решение.
Мария бросилась ему на шею и расцемкала. «Я так соскучилась…». Ваня, в свою очередь, крепко прижал ее к себе и твердо сказал: «Я больше никуда не отпущу тебя одну. Мария, тяжело нам без тебя».
Когда подъехали к дому, Гоша услышал звук двигателя и помчался к воротам. Заметил мать в машине и замер. Он не понимал, что происходит. Ваня предупредил его, что у матери «птичий грипп», и наказал не походить к ней.
«Нет у нее ничего… Это отмывание денег. Нет у мамки ничего», – парировал ему семилетний малец, у которого уже повыпадало несколько зубов, и бросился к матери. «Я обняла его так, как мечтала. Крепко-крепко, чтобы все из него вылезло», – вспоминает Мария.
****
Понедельник, 20 апреля. Период карантина у Марии закончился. В течение 14 дней звонила своей врачихе и сообщала температуру. «И сегодня ей позвонила, а она мне сказала: «Да что с тобой такое, Мария? Вчера был последний день». Наконец могу выходить со двора».
По данным Пограничной полиции, с 17 марта, когда в Республике Молдова объявили чрезвычайное положение, и до 22 апреля на территорию страны въехали 67.444 человека.
Снимки и видеоролики из личного архива Марии