Из психолога в пациенты

Городской шум буквально сконцентрировался в звуках автомобильных сигналов на столичной улице Щусева. Там в пристройке к дому, расположенному в старом центре города, находится кабинет психолога Ренаты Бодорин. Это свежевыкрашенное в изумрудный зеленый здание с коричневой дверью и стеклянной табличкой, на которой выгравирована птица, живущая в сердце.

Внутри стоит мощный аромат парфюмированных свечей, которые горят уже какое-то время. На стене слева от рабочего стола висит картина. На ней изображены морские волны, которые бьются о скалу.

Рената сидит в кресле под ночником, который едва освещает ее лицо и сине-голубые волосы. Прямо у ее головы на ножке ночника уселся попугай Зигмунт – декоративная птица, дополняющая мотив летающих позвоночных в ее кабинете.

Птицы, главным образом попугаи, тут везде: на стенах, на полках шкафа и даже на футболке Ренаты. «Для меня птицы ассоциируются с нашей душой, ведь им удается вылететь из клетки, которую мы строим для них всю жизнь. Птица означает свободу», — поясняет Рената, уставившись в окно, где идет капризный дождь.

Рената Бодорин – клинический психолог, специализируется на телесно-ориентированной психотерапии и арт-терапии. Помогает людям найти правильный ключики для достижения баланса тела, ума и души. Однако почти год назад она потеряла собственный ключ и с тех пор находится в постоянном поиске этого самого ключа.

Вначале Рената думала, что это упадок сил из-за того, что слишком много взваливает на себя, однако усталость подсказывала, что речь идет о депрессии. «Тебе кажется, что ты умираешь, тебе ничего не хочется, тебя ничего не радует и ты постоянно спрашиваешь себя «Да что же со мной происходит? Неужели, все кончено?». «Но, ничего страшного, выкарабкаемся», — смеется наша собеседница, по-прежнему глядя в окно.

В Республике Молдова данные о депрессии не собираются отдельно, их включают в общую группу психических и поведенческих расстройств. Вместе с тем, судя по некоторым данным, более 5% населения страны сталкивается с депрессивными состояниями, а это означает, по меньшей мере, 150 тыс. человек (в 2015 году – 5,5%; в 2017 году – 5,4%, в 2023 году – 5,5%).

***

На протяжении 16 лет, не считая перерыва продолжительностью 1,5 года после рождения девочки, Рената работала в сфере менеджмента. На последнем месте работы, где протрудилась 10 лет, у нее была «полная свобода и полная независимость в работе», «многому училась на ходу». «Я была очень увлечена той работой. Я работала самоотверженно и упорно все те годы», — вспоминает она.

Однако в течение всего этого времени Рената ловила себя на мысли, что ее интересует психология, всякого рода тренинги по личностному и профессиональному развитию. «Я бегала то на один тренинг, то на другой. В итоге получилось, что стала учиться коучингу, ведь во всю эту авантюру я ввязалась, чтобы улучшить свои рабочие навыки и работать эффективнее». Она еще хранит прямо в углу от входа в кабинет целый ворох дипломов с названиями разных пройденных курсов.

Однако не стала останавливаться на этом — взялась получить высшее психологическое образование еще в то время, когда была занята в сфере менеджмента. «Я училась словно сумасшедшая, которой двигали неуемная жажда знаний и любопытство».

Еще во время учебы на факультете уже занималась специализацией. Все происходило в почти бешенном ритме. Ей уже было за 40 и, как говорит сама Рената, «времени ждать больше уже не было». «К ключевым элементам, которые дают мне мотивацию, относится любопытство. Для меня учеба и вообще изучение психологии стало своего рода постоянным восхищением и удивлением», — воодушевленно рассказывает Рената.

Утром у нее была учеба на лиценциате, вечера посвящала учебе на магистратуре, по выходным бегала на всевозможные обучающие мероприятия, а дни проводила в кабинете по ул. Щусева, который тем временем открыла. «На первых консультациях очень сильно волновалась. Мне казалось, что я получила недостаточно знаний, что мне необходимо пройти еще десятки обучающих мероприятий. [Однако] суть очень простая. Когда начинаешь практику, в этом процессе существует логика. У любого новичка есть супервайзер. У меня были наставник и супервайзер, который помогал мне разбираться с возникающими вызовами и преодолевать их».

А «целый список клиентов, желающих получить консультацию, появился достаточно быстро. Меня это удивило. Порой мне было неудобно перед другими. Синдром самозванца был моим лучшим другом, однако, как мне кажется, именно это мне и помогло».

«Я взяла достаточно быстрый старт и… уже не смогла остановится», — говорит Рената. «В моей семье нет лодырей, у всех по несколько высших образований, все всегда очень много работали. Дедушка с бабушкой были преподавателями, родители — архитектор и инженер, они постоянно брали работу на дом и трудились сверхурочно, постоянно занимались какими-то проектами. Вокруг меня все всегда много работали, я просто не знаю, как бывает иначе», — признается нам Рената, рассказывая о своем детстве.

По ее словам, в их семье все настолько любили работу, что уходили в нее с головой. Так произошло и в случае самой Ренаты. «Вдруг я поняла, что у меня сломалась кнопка «Перерыв», другими словами, я двигалась на колесах, которые подлежали замене».

На глобальном уровне, каждый год от депрессии страдает один из 15 взрослых, а один из шести человек в какой-то момент своей жизни сталкивается с депрессией. По некоторым оценкам, около 3,4% населения мира, то есть примерно 264 млн человек, страдает депрессией.

***

«В последние месяцы 2021 года мне казалось, что я очень сильно устала», — вспоминает Рената, держа руки скрещенными. «Была та же картина начала и окончания терапий, на которые я ходила: «Я устала, я устала, я устала, я устала». И так бесконечно, по кругу». В то время у нее уже были записи посетителей на консультации на следующие два месяца.

Рената ждала окончания года, чтобы выделить время и прийти в себя. «Я не работала спустя рукава, но, быть может, именно это и привело меня к тому состоянию», — объясняет она. «Я увязла из-за того, что даже не заметила, что тяну одновременно слишком много. Мозг попросту не успевал прийти в себя. Для меня был постоянный марафон. Представь себе такое: Ты бежишь галопом, это доставляет тебе удовольствие, но вдруг ты ударился и больше ничего не чувствуешь».

Вспоминает себя в первые дни неволи в стенах собственного мозга: «лежу в гостиной на боку. Голова на подушке, глаза печальные, взгляд отсутствующий. Мне ни холодно, ни жарко — я просто ничего не чувствую. Вокруг меня пустота. Дни сменяются, но мое состояние такое же».

Полная утрата интереса, изоляция, апатия, упадок сил — эти состояния переживала Рената. «Ничего не вызывало мой интерес, хотя я по своей натуре — само любопытство… Это стало мощным сигналом о том, что что-то здесь не то».

Что касается проблемы депрессии, то положение дел на этот счет в Молдове лучше, чем в Украине или Странах Балтии, но хуже, чем в Румынии.

В январе изоляция Ренаты называлась «я отдыхаю», однако в феврале она поняла, что отдыхает уже второй месяц, но ничего не меняется. «Я была уверена, что это burnout, но терапевт предложила все же попробовать обратиться к психиатру и эндокринологу. Разумеется, психиатр подтвердил, что речь идет о депрессии, но сразу после этого я подхватила Covid, затем последовал постковидный период, который был таким же сложным. Все это сваливалось на меня одно за другим», — продолжает Рената свой рассказ, немного поворачиваясь лицом к свету ночника, на который взобрался Зигмунт.

Иногда в ее мозгу роились мрачные мысли, словно она присутствовала на собственных похоронах, однако ей удавалось избавиться от них и не поддаваться им. «Время от времени я говорила себе, что лучше бы все закончилось, ведь все бессмысленно. Однако я прекрасно осознавала, что это всего лишь мысли. Я следила за ними, я видела их, я отлично понимала, что у них нет ни малейшего шанса воплотиться, во-первых, потому что на мне лежит огромная ответственность за моего ребенка. Я позволяла им быть, кружилась в этих мыслях, затем они уходили сами по себе».

Кроме того, возникло и чувство вины, что она не работает, что люди ждут ее возвращения в кабинет, что пообещала выйти на работу, «когда немного передохнет».

«Все изменилось, когда я поняла: у меня есть право разрешить себе не работать. Не потому что не хочу, а потому что не могу — физически и психически. Мой муж проявил ко мне огромную эмпатию, он заботился обо мне, никогда не спрашивал, когда собираюсь выйти на работу. Помогал мне финансово, терпеливо ждал, а это было очень важно», — выражает Рената свою признательность.

Тогда «либидо отправилось в круиз из-за антидепресантов», — шутит Рената. А поддержка семьи оказалась еще более ценной, ведь «хотя я была дома целыми днями напролет, как женщина и мать я там практически отсутствовала».

***

Последовал длительный период, в течение которого она приходила в себя. Если и выходила куда-то, то отправлялась в лес или в поля. В общество вышла только спустя пару месяцев. «Для меня период, в течение которого я поправляюсь, предполагает одиночество, а не пребывание среди людей. Я избегала видеться с друзьями, так как это еще больше лишало меня сил. В течение длительного времени практически ни с кем не виделась».

Все стало немного проще, когда Рената приняла депрессию, поняла, что депрессия есть, не стала искать чудодейственные средства, способные избавить от депрессии в одночасье, а просто доверилась процессу восстановления.

«Летом мне было лучше. Это было такое блаженство… Первым делом я начала печь хлеб. И это стало первым признаком того, что дела идут на поправку», — рассказывает Рената о процессе ремиссии.

«Другим хорошим знаком послужила тяга к переменам. К примеру, я немного переставила вещи в своем кабинете, перекрасила наружные стены, даже поменяла цвет волос. Когда все вокруг мне все виделось в черном цвете, я отказалась красить волосы, тогда меня одолевало желание спрятаться в своем молчании и своем одиночестве. Такое состояние для меня словно похороны. Теперь все начинает принимать четкие очертания, появляются определенные интересы, а это очень радует меня».

Средняя продолжительность депрессивного эпизода — три месяца, а 76% человек, страдающим депрессией, необходимо больше года, чтобы справиться с этим состоянием.

Травмами, состояниями апатии и тревожностью не следует пренебрегать, их нужно прорабатывать, убежденно говорит Рената. «Надо «познакомиться» с ними, надо освобождать заблокированную там энергию. Ведь эта энергия о нашей жизни, о той части нас, которая дает возможность дышать всем телом и благодаря которой мы можем ощущать себя живыми».

А для этого надо преодолеть страх перед просьбой о помощи, как бы сложно это ни давалось, рекомендует Рената. «Человек, столкнувшийся с депрессией, нуждается в поддержке, ему необходим кто-то рядом, а если рядом никого не оказалось, надо искать его. Им может стать даже домашний питомец». Самое главное научиться «благодарить себя и ребенка внутри нас», — поясняет Рената.

И тоже летом, когда результаты лечения можно было заметить невооруженным глазом, Рената объявила в социальных сетях о решении вернуться «в кабинет осенью, как школьники». Однако к этому шагу она оказалась неготовой ни тогда, ни спустя почти года, когда стала учиться вновь ощущать и переживать все.

«Когда я работаю, я присутствую там. Я беру на себя боль человека, я словно сосуд, в который выливаются все его ощущения, однако пока еще не могу стать тем сосудом. Я просто не смогу нести эту ношу, не смогу работать там эффективно. И это совсем не саботаж», — поясняет Рената.

«Для меня сейчас важно находить баланс во всем. Это звучит так просто, но добиться этого весьма сложно», — признается Рената, держа ладони соединенными.