Виктория БортэРади своей любви отказалась от бурной жизни российского города и последовала за своим избранником в далекую Молдавию. Здесь молодые обосновались в деревне, где никогда не было школы, магазина или медпункта, но в которой жизнь еще била ключом.
Сегодня супруги вместе со своими посажеными родителями остались ее единственными постоянными жителями. Вчетвером собираются по праздникам, вчетвером организуют застолья. Бывает, собираются и втроем, так как посаженый отец время от времени уезжает на заработки за границу.
Они – последний редут умирающей деревни.
«Я сказала мужу, что, когда почувствуем приближение конца, сами спустимся в могилу и будем ждать».
.
Под сенью дерева за зданием примэрии села Пражила Флорештского района Зоря горделиво стоит, пожевывая охапку травы, спрятанную на дне повозки. Вздрагивает только когда невысокая женщина подходит к ней.
Женщину зовут Лариса. Ей 49 лет. Ее короткие волосы едва закрывают шею, одета она в синие джинсы и черный батник. Женщина работает почтальоном, а гужевой транспорт – единственное средство, на котором она может перемещаться, чтобы преодолеть расстояние до ее дома – 11 км.
Запрягает кобылу, садится в повозку, хватает поводья и кричит «Но-о!». Животное однако не спешит пускаться рысью, а начинает медленно двигаться под лучами палящего солнца. Пока Лариса здоровается с немногочисленными прохожими, Зоря продолжает тяжело шагать по пыльным улицам. Правда, ей трудно лишь пока они выйдут из села и не пустятся напрямик по дороге, извивающейся по лугу.
В окружении зеленой травы и глубокой тишины кобыла идет то медленно, то быстро – она то пускается рысью, то едва движется. Каждый раз, когда Зоря «переключает» скорость, Лариса мягко ругает ее.
Пройдя мимо трех прудов, поднявшись на холм, спустившись в долину, затем одолев невысокий холмик, они добираются до окраины села Фрунзешть, которое входит в состав коммуны Пражила. Здесь их встречают несколько привязанных к колам коз, рядом с которыми резвятся козлята. Это единственные существа на всем лугу.
«Это Гаша, это – Маруся, Настя и Муся. А это козел. Его зовут Филя и он у нас кароль. А вот и детский сад (женщина между тем переходит на русский – прим. ред.)», – говорит Лариса, показывая глазами на козлят, которые нежно прижимаются к своим мамочкам.
В селе Фрунзешть всего несколько десятков хозяйств, его пересекает единственная на весь населенный пункт улица. Асфальт здесь появился в начале «нулевых» во время очередной предвыборной кампании. По обе стороны улицы стоят старые заброшенные дома. Огороды некоторых домов ухоженные, тогда как другие заросли сорняками.
Зоря равнодушно проходит мимо нескольких дворов, затем заходит в открытые зеленые ворота и «паркуется» перед землянкой. Лариса спрыгивает с повозки и распрягает кобылу. В знак благодарности Зоря выдает мощнейшую порцию «ароматных» кишечных газов. «Прям щас тебе приспичило!», – пожурила ее хозяйка и громко рассмеялась.
.
* * *
Флорештский район – лидер среди районов, в которых больше всего сел, насчитывающих менее 100 жителей. А точнее говоря, здесь 8 таких сел. Село Фрунзешть – следующее в списке умирающих. Кстати говоря, во время Переписи населения 2014 года не было зарегистрировано ни одного человека в селах Фрумушика Ноуэ и Цыра (Железнодорожная станция).
Тогда же в селе Фрунзешть официально зарегистрировали 11 жителей – на 55 меньше, чем в 2004 году. Но в целом здесь постоянно живут всего четыре человека. В этом селе никогда не было школы, магазина или медпункта, а самая ближайшее остановка общественного транспорта находится аж в 10 км.
Лариса, кстати говоря, не местная. Она сибирячка, а в село Фрунзешть ее привела любовь, а точнее говоря, Илие Попа – мужчина среднего роста с черной бородой и проницательным взглядом. «Случилась» их любовь еще при Союзе, когда мужчину распределили на работу в Улан-Удэ – столицу Бурятской АССР. Там они и встретились.
В скором времени Илие пришлось вернуться домой – его мать тяжело болела. Лариса уже была беременна и, не долго думая, молодые решили, что она приедет следом за возлюбленным. «Я сказала матери, что еду в Молдавию, а она спросила, что я там потеряла. Я ответила ей, что мужчину. С тем и уехала».
Но путешествие из Улан-Удэ в село Фрунзешть не обошлось без приключений, вспоминает женщина. В телеграмме она написала, что самолет прилетит в Кишинев к вечеру, однако на самом деле, она прибыла утром. Соответственно, Илие не приехал встречать ее.
Женщина поехала сама искать деревеньку во Флорештском районе, которая не значилась даже на карте. Кстати говоря, работницы Флорештского автовокзала тоже не знали о такой деревеньке. Зато одна из них сказала, что знает некоего мужчину по имени Илие Попа, который как раз в тот день женится.
У молодой женщины душа ушла в пятки, но она все же поехала туда, чтобы самой во всем убедиться. Багаж оставила на автовокзале, нашла водителя, который довез ее до села Михайловка, а уже там договорилась с женщиной, которая сопроводила ее в село Фрунзешть. «Я была на каблуках. Мне пришлось пройти примерно шесть километров по сельской дороге, по траве. Ноги у меня болели, но выхода не было – я не могла отступить».
Когда она добралась в село, Илие уже не было дома. Он отправился в аэропорт встречать ее. Узнав, что НЕ ее Илие женится в тот день, молодая женщина с облегчением вздохнула, да так и осталась в селе Фрунзешть. Сегодня немолодые уже супруги вместе со своими посажеными родителями Людмилой и Николаем Примаченко – единственные постоянные жители этого села. Вчетвером собираются по праздникам, вчетвером организуют застолья. Бывает, собираются и втроем, так как посаженый отец время от времени уезжает на заработки за границу.
Лариса и Илие выбрали именно их посажеными родителям, потому что «они очень веселые люди. Мне вообще понравилась атмосфера в селе, где все помогали друг другу. Сама я выросла в городе, но эта атмосфера напоминала мне о селе дедушки с бабушкой», – призналась нам Лариса.
.
* * *
В отличие от своей посаженой дочери Людмила родилась в селе Фрунзешть. Это женщина с медными волосами и открытым лицом, которая постоянно шутит. Свою речь на румынском она перемежает многочисленными русскими словечками. Ее мучает левая рука, но о своем недуге женщина предпочитает не говорить. Но именно из-за больной же руки, кстати говоря, она не может найти работу.
По ее словам, село основали после Второй мировой войны люди приехавшие из-под Хотина. «Тогда давали землю. Люди собирали свой скарб и отправлялись туда, куда им дали землю. Наши дедушка с бабушкой приехали в расположенное по соседству село, а на этом месте ничего не было – ни деревца. Ничего! Они на все это посмотрели, им здесь понравилось. Так, дедушка и его братья построили дома. Потом один за другим и другие люди обосновались здесь».
Затем власти перестали разрешать строиться здесь, продолжает женщина свой рассказ, а село так и не развивалось. По ее же утверждениям, растущие в селе акации, которые распространяют свой аромат на всю округу, доставили сюда из Бричень, а в детстве Людмила вместе с другими детьми играла между ними в прятки.
В школу она ходила в село Валя Норокулуй что в Сынджерейском районе. Для этого ей надо было пройти около трех километров. «Мы старались постоянно собираться с ребятами по четыре-пять, так как в одиночку преодолеть такое большое расстояние я боялась», – вспоминает Людмила.
Когда была молодой, сказала себе, что если ей доведется уехать из этого села, то ни за что туда больше не вернется. «Уеду куда-нибудь работать и там и останусь». Но ее планам не суждено было сбыться. Она выучилась на агронома в селе Цаул Дондушенского района, а после учебы ее распределили в село Берзоайя района Штефан Водэ.
«Мой будущий муж вернулся тогда из армии. Это была любовь с первого взгляда», – смеется Людмила. Ему хотелось работать лесником и жить в лесу, но она сказала: «Лес и Фрунзешть – одно и то же. Поехали со мной, посмотришь, где я живу, а если не понравится, бросим». Тогда здесь жило много людей и ему понравилось».
Так они и обосновались в селе Фрунзешть, где родили и воспитали четырех детей. Теперь дети выросли и разъехались по своим домам. С детьми они видятся по праздникам или когда те приезжают в отпуск. Дети купили ей лэптоп и общаются в основном по Интернету. «Если мама в Одноклассниках (в социальной сети «Одноклассники» – прим. ред.), значит, она в порядке (наша собеседница опять перешла на русский – прим. ред)», – смеется женщина.
.
* * *
У семьи Попа дом с небольшой деревянной верандой, он окрашен в зеленый цвет и прячется под сенью старой шелковицы. Жилье они купили недавно у наследников скончавшейся односельчанки. «Дом, доставшийся нам от матери Илие, был старым. Он состоял всего из двух комнат, да и построен он был не ахти как. Мы опасались, как бы потолок не обрушился на нас», – поясняет Лариса.
Небольшая прихожая связывает веранду, украшенную прозрачной занавеской и старой картой, с просторной комнатой, где стоят две кровати и стол. Хозяйка удаляется в одну из соседних комнат и в скором времени возвращается, неся две тарелки – одну с глазуньей и другую с колбасной нарезкой. Протирает стол, берет ломоть хлеба и начинает не спеша есть. Где-то через полчаса заходит и Илие. Женщина приглашает подкрепиться, а сама поднимается из-за стола и выходит во двор заниматься делами по хозяйству.
По словам мужчины, он самый молодой житель села. Ему и в голову не приходит уезжать отсюда. «У нас воздух чистый, акция цветет, жасмин. Нет техники, нет машин. Когда еду в город, я там задыхаюсь», – признается наш собеседник.
Он мечтал обосноваться там, где познакомился с женой, но после своего вынужденного возвращения в Молдову последовала горбачевская перестройка. «Пути были закрыты. Здесь мы и застопорились. Затем появились детки…».
У супругов три дочери, одна обосновалась в Сынджерейском районе, а две – в Кишиневе. Также у них уже есть и три внучки, которые, приезжая по праздникам, наполняют дом шумом и гамом. Все остальное время супруги живут в одиночестве.
Илие вспоминает, что в пору его детства «в селе было много многодетных семей, а само село было живое. Только пару домов рухнуло, а остальные сохранились как прежде, хотя там уже никто не живет».
Около девяти лет трудился на стройке в Российской Федерации, но сейчас силы уже не те и он время от времени находит подработку в Молдове. Увы, удача улыбается ему не слишком часто.
Когда Лариса возвращается в дом, муж «висит» на телефоне. Он знаком показывает, что нашел выгодный заказ, и просит собрать ему чемодан. Пока жена пришивает пуговицу на брюках, которые она складывает в сумку вместе с другой сменной одеждой, Илие выходит за ворота переговорить с «сезонными» соседями.
Как только наступает весна, выходцы из села Фрунзешть начинают приезжать сюда, ухаживать за родительскими домами и особенно за садами, да огородами. Затем они приезжают летом, чтобы отдохнуть «на даче», или же выбираются сюда на пару дней собрать выращенный урожай.
Чуть поодаль от дома, где живет Илие Попа, крупный мужчина возится по двору. Его зовут Серджиу. Он обосновался в городе Бельцы, трудится в Российской Федерации, а в свободное время приезжает в родное село. Мужчина уверен, что «Фрунзешть невозможно вернуть к жизни», тем более что «и окрестные села тоже умирают».
«Все говорят о европейской интеграции, об объединении с Румынией, но ничего не делают. В конце концов, интегрируйтесь уже в Европу, если своих мозгов не хватает. Объединитесь уже, наконец, с Румынией, если собственной головы на плечах нет. Хоть что-то сделайте уже», – изливает Серджиу свой гнев на властей.
.
* * *
К вечеру Лариса отправляется к посаженой матери «на кофе». К этому ритуалу женщины прибегают каждый раз, когда им хочется посудачить. Посаженая дочь застала Людмилу за варкой бурды для поросят. По всей видимости, женщина даже рада «внеплановому перерыву». Вручает посаженой дочери пару чашек и иронично просит «простерилизовать» их у самодельного умывальника, установленного во дворе.
Затем хозяйка исчезает на пару минут и возвращается с закатанной банкой. Как оказалось, в ней не джем, а шоколадные конфеты. Уверенными движениями открывает банку и предлагает посаженой дочери угощаться конфетами. «Поблизости нет магазина, поэтому мне приходится покупать сразу много конфет и хранить их для внуков. А это – самый лучший способ», – поясняет Людмила.
Для четырех жителей села Фрунзешть не новость, что их населенный пункт когда-нибудь вымрет. «Конечно, этого и следовало ожидать. Магазина нет, школы нет, транспорта нет. Да и работы нет. Что же делать молодым здесь?», – задается Людмила риторическим вопросом.
Им пообещали, что поблизости откроют что-то вроде курорта или дома отдыха и у них будет работа, но дальше слов дело не пошло. «Мы воодушевились и сказали себе: «Ребята, давайте сделаем нормальный дом, чтобы не опозориться перед туристами», – ударилась женщина в воспоминания, показывая на стоящее неподалеку строение, в котором свистит ветер.
Четыре сельчанина упомянули и о ферме, которая поддерживала жизнь села, но которая теперь прекратила свою работу. По слухам, ищут нового хозяина для фермы.
«Временно не работает, так как у парня какие-то проблемы, но обязательно заработает. После того как ферму построили, сюда приехали что-то около восьми новых семей и стали там трудиться. […] Кто купит теперь ферму и вложится в нее, поступит так же […], поэтому село пока еще не умрет», – уверен примар коммуны Пражила Петру Кобылаш.
Он признает, что молодежь подалась в более крупные населенные пункты, в частности, в Флорешть и Бельцы, но, по его словам, «летом они все равно возвращаются в село».
Зато осенью деревенька пустеет и остается стоять так же сиротливо как и акации на главной улице, с которых слетела листва.
.
* * *
Утром посаженая мать и посаженая дочь опять встречаются. На этот раз они собираются у Ларисы, которая готовит оладушки. Их запах наводнил весь двор. Людмила с аппетитом съедает оладью, перекидывается несколькими словами со своими посажеными детьми и возвращается домой.
После завтрака Илие выходит за околицу накосить травы для Зори. «Командировку», к которой он готовился накануне, пришлось отложить, поэтому, раз выпало свободное время, решил заняться делами по хозяйству. Между тем Лариса запрягает кобылу и отправляется на работу. По дороге останавливается набросать в повозку траву, которую чуть раньше накосил ее муж.
На выезде из села дорога тянется мимо кладбища. По словам женщины, погост разбили где-то в 90-е, так как местным жителям было далеко возить усопших в соседнюю Антоновку.
Сейчас на фрунзештском кладбище насчитываются 26 могил – некоторые ухоженные, а другие – запущенные. Последние похороны состоялись год тому назад, когда проводили в последний путь 88-летнюю старушку. Как заправский местный гид Лариса знает историю каждого человека, похороненного на этом кладбище.
Ее лично это «событие» не слишком пугает. Лишь не дает покоя мысль, что когда настанет их черед, уже некому будет хоронить – дети будут далеко, а сельчан уже не останется. «Я сказала мужу, что, когда почувствуем приближение конца, сами спустимся в могилу и будем ждать».